это дело было для неё таким трудным и сложным, именно из-за своей личной природы, таким изматывающим, и что ж: предстояло выполнить унизительную задачу, её необходимо было выполнить, полностью бросив на произвол судьбы, она чувствовала, что никогда не справится, и в этот момент пульсирующий кто-то, сидевший напротив неё, вскочил и, обойдя огромный стол, который на этот раз преграждал ему путь, встал перед своим гостем, наклонился к ней и сказал: она может доверять ему — ему самому, лично — и этого было достаточно для гостя, потому что она уже поднялась с кресла и изящно поставила чашку кофе с остатками жалкого эспрессо на стол, она уже направлялась к двери, более того, она уже была на улице и спрашивала прыгающих вокруг неё журналистов, ну, могут ли они подсказать ей, где именно она может найти — и тут она выдержала многозначительную паузу, такую многозначительную, что на мгновение замерла, как и другие, — её отец, где он
пряталась, потому что, как она только что услышала, он переехал в новое помещение, на что журналисты, словно признавая удивительное чувство юмора молодой леди, разразились пронзительным смехом, и, перебивая друг друга, объяснили, что, ну, как бы это объяснить, но на самом деле случилось так, что профессор — которого они все очень уважали — ну, с ним что-то случилось, и ей, его дочери, нужно знать, что зря она его уже некоторое время не видела, как она сама сказала, более того, сказали они ей, ей следует знать, что, как будто, глубокоуважаемый профессор потерял всякий вкус к своей прежней жизни, и из-за этого он переехал в —
ну, как бы это сказать — северная часть города, и тут они добавили, что довольно сложно употребить слова «переехала», но позже она поймет, что они имеют в виду, потому что они будут более чем рады показать ей дорогу, ведь без них она никогда ее не найдет, хотя это и недалеко отсюда, мы пойдем туда — самые восторженные из журналистов делали маленькие, семенящие шаги рядом с ней, — и мы будем там в один миг.
Итак, вы говорите, в мгновение ока, девушка повернулась к журналистке, но — она вдруг замерла на тротуаре — ей не нужно было быть там в мгновение ока, потому что перед этим «мгновением» у нее было одно дело, по поводу которого восторженные журналисты тут же вскочили на места, окружив ее, и, поняв, что ей нужно, тут же предложили свои услуги, если молодая леди пообещает, что, поскольку ее дела здесь благополучно завершатся, она безоговорочно выпьет с ними одну, всего одну чашку эспрессо —
или что бы ей ещё понадобилось, добавила старшая из группы, подмигивая ей, — в лучшей в городе кондитерской, на что молодая леди подняла свои прекрасные брови, и, повернувшись к старшему журналисту, спросила его, что он имеет в виду, говоря, поскольку — и голос её стал совершенно тихим, когда она улыбнулась журналистам, стоявшим вокруг неё, и они успокоили её: она неправильно поняла, потому что они только думали, что если она закончит то, зачем сюда пришла, то в кондитерской она сможет, со всеми ними вместе или по отдельности, насладиться превосходным эспрессо, потому что эта помощь была им не по карману, ибо, если они правильно поняли, молодой леди в общем и целом нужна была табличка, а также кое-какая другая мелочь и, конечно же, мегафон, тот, что используется на шествиях или демонстрациях, который, в частности, здесь журналисты называли кабинкой для переклички; он — они указали на самого младшего
среди них, который уже вскакивал, — нет ничего проще, чем раздобыть табличку, будку-ответчик и прочую всячину, вдобавок ко всему, молодая леди сказала, что принесла войлочный маркер, — и действительно, мальчик уже убежал, и едва они проехали несколько кварталов, как свернули у колоссального здания суда, а сообразительный мальчик уже подъезжал к ним на машине и в большом замешательстве, с горящими ушами, сообщил, что «у меня все есть».