Он положил трубку, но они видели, что он собрал всю свою выдержку, чтобы не бросить трубку, так что прошла минута, прежде чем он более или менее успокоился. Он ничего не говорил, он потянулся за пивом, сделал глоток — он о чём-то думал — тут в бар «Байкер» вошёл Тото и молча кивнул ему — всё было готово — он тоже кивнул, и на его лице вернулось выражение благочестивого достоинства, то самое выражение, которое было на лице каждого с самого утра, потому что они готовились не к какому-нибудь манёвру, потому что суть того, к чему они готовились — он сказал им вчера вечером —
было достоинство, потому что именно с достоинством они должны были отдать последние почести, и не было так, будто их покинул какой-то старый человек, потому что Маленькая Звездочка была не просто личностью, не просто его младшим братом, но членом этого братства, освященного кровью и честью, он был, точнее, истинным братом, которого они потеряли, который пожертвовал собой ради них и с которым они теперь должны проститься с самыми священными чувствами, и вот почему завтра — точнее, сегодня — члены этого братства переглянулись в баре «Байкер», глубоко тронутые — главное было для всех
достойно попрощаться с усопшими; «Всё готово», — сказал Тото, выражаясь без слов, и они вышли на улицу, и все были не такими, как обычно. Все были в чёрных костюмах, но даже те, кто не был — а таких было немного — старались облачиться полностью в чёрное (чёрные брюки, чёрный свитер, чёрные ботинки или туфли), только мотоциклы оставались разноцветными: жёлтыми, красными, синими, в зависимости от владельца, но они подумали и об этом, потому что теперь к рулю каждого была привязана чёрная лента, и вот так они отправились в путь, полные достоинства. Они медленно выехали с заднего двора байкерского бара, медленно направились к кладбищу Святой Троицы, где у ворот их ждал почтительный человек в чёрном костюме. Он указал Тото дорогу, потому что считал себя начальником, с которым нужно решать все официальные вопросы, так что Тото был обязан указать на Вождя, давая понять, что именно он заслуживает внимания, что именно он должен вести Процессия в морг, где гроб Звездочки уже был водружен на железную раму, на нескольких лицах отразилось удивление, потому что они не привыкли видеть что-то подобное в морге, но здесь явно были другие обычаи, здесь использовали железные рамы, возможно, это была просто идея Тото сделать катафалк из железа, потому что в остальном он был довольно хорошо установлен, так как у изголовья гроба были огромные дугообразные ручки, сделанные из цветов, на которых виднелись две ручки, сделанные из каких-то луговых цветов с темными лепестками, а наверху гроба — потому что они явно пытались, с настоящим вкусом, поместить его в том месте, где должна была быть его голова — лежала черная шелковая подушка с желтым шлемом Звездочки, и тот, кто мог протиснуться, входил в морг, а тот, кто не мог, оставался снаружи, и там они стояли группой, затем кто-то — должно быть, снова Тото
— нажал на рог, так как это, очевидно, было заранее условлено, и когда протрубил рог, жрец вошел с правой стороны, а затем началось воскурение благовоний и пение молитв, потому что, хотя Тото и пытался объяснить жрецу — как позже выяснилось — что им не нужны никакие молитвы, потому что у них есть свои, жрец настоял на своем и хотел придерживаться традиции, как он выразился, ну, как бы то ни было, начался его великий плач, и никто не скривил рот, то есть никто не показал, как сильно ему это не нравится, все оставались достойными и благочестивыми, а жрец просто причитал и тряс кадилом, и они думали, что он никогда не
стоп, они стояли, переминаясь с ноги на ногу, когда наконец вошли четверо могильщиков, они тоже были более или менее в чёрном, хотя все были в спортивных костюмах, но в особых официальных спортивных костюмах, чтобы не слишком выделяться среди остальных, и в мгновение ока они убрали шлем в гроб, но так быстро, что почти никто даже не заметил, как они подняли крышку гроба и положили туда шлем, они просто видели, как они прибили крышку гроба, затем они подняли всё это вместе со шлемом, и они, байкеры, благополучно выехали за ними и тронулись в путь по грязи, под серым кладбищенским небом, священник всё ещё причитал время от времени, катафалк медленно двигался впереди, это было необычно для всех, и по выражению лиц некоторых можно было заметить, что им стало немного скучно, но, конечно, все держались молодцом, и они благополучно шли рядом друг с другом и друг за другом другие, в грязи, то есть столько, сколько их было, но только они, члены этого братства — потому что, хотя они и говорили о приглашении важных для них людей из города, никто не пришел, но и этого было достаточно, подумала про себя группа скорбящих, — потому что так оно и было и так оно всегда останется: они были друг другу настоящей семьей, это было настоящее единение, как всегда так мило выражался Вождь, и вот они добрались до могилы, где их ждал первый неприятный сюрприз, потому что только когда четверо могильщиков опустили гроб примерно в двух метрах от края ямы, и они обступили яму, когда увидели, что он не был как следует выкопан, но никто не выказал удивления, даже Вождь —