передо мной была совершенно преображенная Марика, ее губы были тонкими, как лезвие, она даже не накрасила губы — то есть, без нее она просто...
ну, она как-то хорошо смотрится только с помадой — вернее, даже не с помадой, просто этот тонкий рот, и потом, дети, сказала она с ледяным взглядом, все еще стоя в дверях, она говорит мне, своей самой лучшей подруге: ну, что вы здесь делаете — я была так шокирована, что даже говорить не могла, понимаете, я просто стояла там, смотрела на нее, гадая, в чем ее проблема, знаете, я думала, что она растерялась, потому что эта моя милая малышка такая чувствительная, прямо как мимоза, и тут еще ей захотелось погоревать; знаете, когда люди в шоке и не знают, как справиться с потерей, ну, понимаете, я так и думал, и я ничего не подозревал о том, что здесь происходит, и о чём эти её разговоры, ну, но я довольно скоро узнал, потому что всё равно она впустила меня через дверь, потому что я не сдавался, и я просто оттолкнул её, я прошёл в гостиную и сел в кресло, но она не села, она просто вошла за мной и встала в дверях гостиной, как будто ждёт, когда я встану и уйду, но я просто сказал ей: Марика, моя дорогая девочка, ты не можешь этого сделать, и этим я хотел сказать, что она не может просто оставаться там, в этих четырёх стенах, что она должна выйти, более того, что она собирается выйти вместе со мной, ну, но что я получил в ответ на это – от Марики – ну, я даже думать об этом сейчас не могу, потому что это было как будто она даже не тот человек, как когда с кого-то спадает вуаль и показывается его истинное лицо, она стояла там, в гостиной, передо мной, и говорила: что было, то прошло, это моё личное дело, а не общественное, поэтому я теперь очень прошу вас, — но она сказала это так, — сказала Ирен детям, и изобразила для них, как цинично это прозвучало, — «покиньте мою квартиру, но немедленно», и она просто продолжала стоять там, в гостиной, и на самом деле ждала, что я встану и уйду, но я просто сидел там, как будто меня ударило молнией, понимаете, я не хотел верить своим глазам и ушам, потому что Марика так изменилась, что, говорю вам серьёзно, я едва узнал её, потому что её лицо стало таким твёрдым, как будто на меня смотрела скала, жестокая, но такая жестокая, правда, это был уже не тот человек, и вот что она со мной сделала, вот как она со мной говорила, и на самом деле я не такой уж такая же мимозовая душа, как у неё, или, скорее, как она была раньше — но потом мне пришло в голову встать, я помчался к двери и отпустил её к чёрту, потому что сделать такое с лучшей подругой, сколько раз она рыдала от всего сердца
на моем плече, сколько раз она срывалась, сколько раз она приходила ко мне за утешением, и я никогда не говорил ей ни одного плохого слова, и, по правде говоря, она была моей лучшей... как-то так... и Ирен начала искать слова, а ее семья за столом просто смотрела на нее, потому что они никогда раньше не видели ничего подобного, и они тоже не хотели верить своим глазам, потому что видели, что Ирен вот-вот заплачет.
Бег на полосе препятствий для молодых мам с колясками всё ещё продолжается, я только что вернулась из жилого комплекса Будрио, и он всё ещё продолжается, поэтому я хотела бы, пожалуйста, спросить вас – мягко, пока что, мягко – кто за это отвечает, а именно, кто должен положить этому конец, потому что кто бы это ни был, они этому не положили конец, – сказала она, оглядывая всех, сидящих за столом, а смотреть было на что, потому что почти все, кого срочно вызвали, сидели за столом в большом конференц-зале, потому что им буквально пригрозили серьёзными последствиями, если кто-то из получивших персональное приглашение не явится – пригрозили непредсказуемыми последствиями, причём в некоторых отдельных случаях – и эта последняя фраза их действительно напугала, потому что почему-то каждый воспринял её как нечто само собой разумеющееся, чувствуя, что этот пункт направлен именно на него или неё, так что ещё не было и десяти часов, а все они сидели за столом в большом конференц-зал — и все смотрели на пышную грудь главного секретаря, которая ни на кого не смотрела, и даже ничего больше не говорила, но как будто загадочно улыбалась, раскладывая стопку папок, которые притащила на совещание, то справа, то слева, и улыбалась загадочно, сидевшие вокруг нее были полны решимости, и улыбалась она так потому, что знала что-то — хотя на самом деле не знала ничего больше других, знала только одно, а именно, как трудно было всех этих людей усадить за один стол, все всегда находили какой-нибудь предлог (а есть и такие, которые предлога и не искали, просто не приходили, и всё); теперь же все были здесь, главный секретарь загадочно улыбалась, и знала почему: из-за фразы «кроме того, в отдельных отдельных случаях», которая была ее личным делом; Итак, выставляя напоказ грудь в декольте то слева, то справа — в момент гордости она стала чуть более округлённой — она терпеливо ждала, когда мэр придёт и займёт своё место за столом, но