когда это случалось, она не слишком интересовалась тем, что он говорил, потому что ее интересовало всегда одно и то же: порядок, организация, чтобы все сложилось воедино, как она любила говорить, так что даже сейчас вопросы содержания ее не занимали, но ее интересовало, все ли идет в правильном направлении, потому что сегодня все пришли, и, таким образом, уже был шанс, что они найдут решение пунктов повестки дня — особенно одного пункта, а именно: что станет с нами после внезапного и драматического поворота событий.
Потому что о чем думали эти люди — она задала вопрос и адресовала его всему миру, потому что она обращалась не к Ирен и ее окружению, а к великому целому, и под этим она подразумевала город.
— о чем они думали и как долго она сможет это выносить; она была вынуждена терпеть это всю свою жизнь, потому что частью чего она была здесь — она саркастически скривила губы — в этом так называемом
«зачарованный маленький городок», что дал ей этот «зачарованный городок» за её жизнь, кроме пыток, издевательств, презрения, кроме презрения, за что в конце концов её просто пинали, как собаку, вот что она получила от своего любимого города, вот она стоит, шестидесятисемилетняя, и в довольно хорошей форме, у неё был этот опыт женщины, которая каждый день смотрит в зеркало и замечает то и это с точностью до волоска
— она покачала головой, словно отгоняя возражение, — и мало того, каждое утро... ну, она прожила жизнь скромную и тихую, и это было хорошо, она давно отказалась от своих больших мечтаний, или если не совсем отказалась, то по крайней мере подавила их в себе...
пока этот никчемный мерзавец не появился откуда ни возьмись и не набросился на неё, потому что как ещё назвать такого человека, который играет с чувствами других, словно они какая-то игрушка, ей было всё равно, есть ли у него психологические проблемы или что-то ещё, она могла ужасно раскиснуть, когда люди оправдывали кого-то, говоря то, сё и т.д., говоря, что нужно принять во внимание то или это, и в конце концов этого человека отпускали на свободу – ну, не её, и она немного топнула ногой в тапочках, которые носила в квартире – она не только была неспособна на это, но после всего, что случилось, она бы откровенно послала любого, подобного этому мужчине, к чертям, или как там ещё, потому что этот мужчина, который вскружил ей голову, сделал то, чего ему никогда не следовало делать, потому что сколько, сколько мужчин уже было в её жизни, ей пришлось испытать
разочарование во всех них, по той или иной причине, конец был всегда один — они всегда отбрасывали ее, как использованный предмет наслаждения, потому что, по правде говоря, эти мужчины просто водили ее за нос, льстили и обольщали ее, сбивали ее с ног, и, в сущности, с каждым мужчиной она была вынуждена испытывать разочарование; и все же ни один из них не сделал с ней того, что сделал этот, потому что никто из них никогда не унизил ее в ее собственной женственности, потому что этот человек —
зачем даже называть его человеком — напал на нее в ее собственной женской природе, а затем — она нервно вскочила с кресла — даже этого ему было мало, тогда он должен был бежать в большой белый свет, бросив все позади, потому что барон должен был бежать в своем большом «горе», и Марика очень саркастически протянула «о» в слове «горе», стоя посреди гостиной, и нет, он не бежал в мир — она указала на себя — мир, в своем лицемерии, прибежал к ней , потому что кем она была еще несколько дней назад, как не королевой, вот как ее выставляли напоказ, а теперь, если бы она ступила за порог дома, повсюду были бы эти взгляды , и при этом слове «взгляды», она дрожала, как будто могла что-то с этим поделать, все же хорошо, что ей еще не сказали, что это она толкнула его под поезд, это все, что ей сейчас было нужно, чтобы ее обвинили в этом, потому что и это всплывет, она была в этом уверена, она это знала