— он серьезно посмотрел на него — ответ, однако, его не убедил, потому что Данте сказал только короткое «да», и он продолжил с того места, на котором остановился: он пригрозил мне тем, этим и еще чем-нибудь, сказал, что засадит меня прямо в тюрьму в таком-то или таком-то месте, но перед этим велит меня как следует избить, это он пообещал сначала, поскольку его никто не мог обмануть просто так, без последствий, но я спрашиваю вас — и он посмотрел на хозяина ресторана с самым невинным и отчаянным выражением лица — когда я кого-нибудь обманывал, скажите мне, вы же мой настоящий друг, когда я вам что-нибудь плохое сделал, и он посмотрел на него, и когда хозяин ресторана посмотрел на него, он вдруг понял, какую взбучку, должно быть, получил Данте, ему не хотелось теперь вспоминать об этом снова, но ему хотелось сказать: конечно, вы меня обманули, вы никогда не платите по счету, но вы всегда получаете деньги из тех двух игровых автоматов чисто, как дождь; ну, неважно, подумал он сейчас и с ужасом посмотрел на разбитое лицо Данте, сейчас для этого не время, поэтому он просто сказал: я не понимаю, если вы были такими хорошими друзьями, почему он велел вас так избить, со мной все не так: если кто-то мой друг, я не только не избил бы его или не приказал бы его избить, мне бы это даже в голову не пришло, даже если бы этот парень был должен мне денег, потому что — как вы хорошо знаете, потому что вы меня знаете — для меня величайший грех, который друг может совершить по отношению к другому, это когда этот друг не платит вовремя, потому что дружба — это вопрос доверия, и это все о... ну, неважно, перебил его Данте, и он жестом направился к стойке, чтобы ему принесли что-нибудь выпить — просто из-за его ран, и хозяин ресторана, у которого было такое доброе сердце, принес ему стопку палинки , лучшего сливового
У него был бренди, он поставил перед собой стакан, и Данте опрокинул его одним глотком, затем он начал искать языком что-то во рту, но, возможно, не нашёл, потому что тогда он спросил у хозяина ресторана, нет ли у него «Уникума», потому что на этикетке были перечислены все лекарственные травы и всё, что в нём содержалось, ему требовалось — как видно было — какое-то серьёзное лекарство, поэтому хозяин ресторана принёс ему стопку «Уникума», и Данте опрокинул её, даже не глотнув, просто открыл «шлюз», как он говаривал, и вылил всё, что там было, ну, это было хорошо, надеюсь, поможет, пробормотал хозяин ресторана, он вернулся за стойку и записал два напитка в какой-то грязный блокнот за выцветшими стаканами, ну, но теперь ты можешь мне уже сказать — он поднял взгляд от блокнота, — чем начальник полиции был так недоволен тобой — ну, откуда мне, чёрт возьми, знать, — рявкнул Данте, он ничего не сказал, он просто бросил меня в пустая камера, потом вошли два здоровенных мужика и начали, вы можете себе представить, что я чувствовал, я пошел навестить друга, которого так давно не видел, и меня ударили по шее, потом по голове, а потом оставили лежать на полу, было чертовски холодно, и меня отвезли к нему только через час, я даже не знаю, сколько я там лежал, я ему говорю: эй ты, послушай сюда, мой дорогой друг, у меня такое чувство, что ты на меня за что-то зол, но, может быть, после всего этого ты сможешь сказать мне, в чем проблема —
и он был полон ярости, и он орал на меня так, что у него на шее вены вздулись, вот настолько — он показал, насколько они вздулись на его шее, — чтобы я не пытался форсировать события, я просто затаился, потому что видел, что застал его не в самый лучший день, и более того, он всё спрашивал меня, знаю ли я что-нибудь о такой-то сумме евро, но я ничего об этом не знал, я просто посмотрел на него и сказал: слушай, если бы я знал об этом, я бы тебе рассказал, в конце концов, ты мой друг, по крайней мере, ты мой друг, и тут он снова начал кричать, угрожая мне тем, сим и другим, требуя, чтобы я отдал эти евро, но я не только никогда нигде и никогда не видел этих евро, я даже никогда ничего о них не слышал; хозяин ресторана сочувственно покачал головой
— Я тебя не понимаю, чего он добивался, что это было? — Неважно, — ответил Данте, и на секунду в этом разбитом лице мелькнула жизнь, и он спросил: не могли бы вы дать что-нибудь разочарованному другу, чтобы он мог перекусить, потому что я чувствую, — он указал на кухню, — что обед будет готов с минуты на минуту; и что бы это значило?