настоящий друг поступает в такой ситуации, но, вздохнув, идет на кухню и приносит другу тарелку гуляша — и тут Данте просто наклонил голову набок, и он налил туда суп, ему пришлось так аккуратно набирать жидкость ложкой, а что касается того, что там было, он жевал так тщательно, но только левой стороной, что не оставалось никаких сомнений: его как следует избили до полусмерти — не волнуйся, сказал ему хозяин ресторана, и так как постоянные клиенты еще не появились, он сказал: минуточку, и сел напротив Данте за стол, и только спросил тихим голосом: ты случайно не смог узнать, когда я верну игровые автоматы?
Они заперли двери в редакции двух газет, не говоря уже о двух телестудиях – телестудии немедленно закрылись, пусть и временно, – и главный редактор, находясь дома, начал решать по телефону самые важные вопросы: сначала он поговорил с другим главным редактором, затем с его секретаршей, затем начал звонить разным людям, которых объединяло одно: они либо произносили речь на вокзале, либо в одном из других мест, где проходило приветственное празднование в честь барона; и, кроме того, он, или, точнее, один из его коллег, написал для этих людей речь, и теперь он вызвался полностью стереть эти речи с компьютеров редакций и уничтожить все следы этих речей; он мог бы заверить их, сказал он им по очереди, в своей приверженности совершенству в этой работе –
возможно, именно таков был их опыт с его газетой — и это было ярким доказательством того, что он не просто блеял впустую, когда говорил: никто никогда больше не наложит руки на эти речи, и если кто-нибудь начнет размахивать копиями печатной газеты, он давал свою торжественную гарантию, что в таком маловероятном и нежелательном случае, как этот, он заявит, что любые цитаты, случайно фигурирующие из этих речей, были просто взяты из воздуха, более того, он заявит под присягой, что, насколько ему известно, никаких таких речей не произносилось, и если все же каким-то образом одно или два предложения умудрялись появиться в той или иной статье о карточном бароне, то он недвусмысленно утверждал, что они были выдумкой таких коллег, которые больше не работают в газете, и так далее, потому что, как он им сказал, он всегда думал обо всем, и его собеседники, от директора до мэра, были действительно тронуты, директор даже зашел так далеко, что сказал, что главный редактор может спросить его
за что угодно — за что угодно, только не за свидетельство о его мелком дворянстве, ну и ладно, ответил главный редактор, но ему и вправду не следовало бы думать, что он захочет вымогать какие-либо финансовые средства у таких местных светил, как он сам, директор школы, мэр и так далее, потому что это была первая реакция всех на его предложение: сколько он хочет, сколько?
— Вы имеете в виду деньги?! Даже не думайте об этом, кем он был?! — возмущенно спросил главный редактор. Врачом, который берет деньги под столом у уязвимых людей? — в этом нет никаких сомнений, сказал он, ему будет более чем достаточно, если они просто запомнят этот случай, простого «спасибо» по телефону сейчас было более чем достаточно, потому что мы всегда можем оказаться в ситуации, когда нам тоже понадобится человеческое сочувствие, и он делал это только потому, что этот город был ему важен, он желал только того, чтобы их город преобразился, даже в обыденных делах, вот к чему он стремился, и именно к этому он всегда будет стремиться, поскольку на предстоящих выборах в мэрию он заручится их поддержкой и продолжит работать главным редактором ещё четыре года, этого ему было достаточно, потому что ему нужно было лишь доверие, доверие как со стороны правительства, так и со стороны оппозиции, без этого не было бы свободной прессы, в которую он — сколько себя помнил — безоговорочно верил, и, конечно же, все о нём это знали. Он положил трубку и позвонил следующему.
Он был официальным фотографом города, и если ноги официального фотографа могут изнашиваться — от того, что он весь день на ногах, — то он ведь даже не на ногах ходит, а на культях, говорю вам, — сказал он женщине за стойкой в баре эспрессо, когда он сел перед дымящейся чашкой эспрессо, она ему даже не поверила —
но я верю тебе, пробормотала про себя женщина в эспрессо-баре, так как она слишком хорошо знала этого персонажа, и он ей был по-настоящему надоел, и другие ему подобные тоже, потому что эти типы никогда ничего не пьют, только один гнилой эспрессо, и всё, этим не заработаешь, просто слушая их идиотские бредни, включая вот этого, который ещё не закончил свою фразу, но всё повторял: барышня ни за что не поверит в то, что сейчас происходит, потому что дела вдруг действительно пошли в гору, хотя — и это было его любимое слово, «хотя» — он никогда на самом деле не думал, что когда-нибудь заработает такую кучу денег, и не на фотографиях, а на их удалении, потому что вот что они