Дождь не бил ей в глаза, улицы были совершенно пустынны, двери и окна домов закрыты, и все остальное, что попадалось ей на пути, тоже было закрыто, ворота маленьких овощных лавок опущены.
магазин, железные ставни в парикмахерской были заперты на замок, который же час, чтобы все уже было закрыто, но ведь было еще только 7:15, что здесь происходит, неужели это Страшный суд?
Ужасная смерть Ирен, которую они нашли на тротуаре и увидели, как ее любимое человеческое лицо теперь разбито вдребезги, обрушилась на семью беспощадной сокрушительной тяжестью, поэтому сын, осиротевший при столь трагических обстоятельствах, и его обожаемая невеста были среди немногих, кого по-настоящему не затронули все остальные последовавшие события; сын, в любом случае, был не очень разговорчивым, но с того момента, как они вернулись домой из морга, где ему пришлось опознавать свою мать, он больше не говорил, он просто сидел за кухонным столом, и напрасно его окружали двое детей, напрасно жена говорила ему, что ужин ещё не готов, он не хотел уходить оттуда, потом, позже, он смотрел, как его жена Жужанка ест свой ужин, и хотя она уговаривала его поесть самому, он просто сидел там до конца ужина и не взял ни кусочка вилки, но ты должен есть, мой дорогой, Жужанка пыталась подбодрить его, сейчас нам нужны силы, потому что мы должны выдержать то, что произошло, даже если мы не можем смириться, даже если мы не можем с этим смириться, нам нужны силы, потому что мы всё равно должны это выдержать, нам больше ничего не остаётся, сказала она мужу, который сидел, сгорбившись, на том же самом стуле, где когда-то сидела его мать всегда сидела, когда она приходила, она садилась там и рассказывала о событиях дня «детям», как она их называла, именно так, всегда во множественном числе, и Жужанка перепробовала всё, и в тот день, и на следующий тоже, поскольку они слышали сообщения о всё новых и новых убийствах, каждое из которых было ужаснее предыдущего, но она не могла поднять его со стула и лечь рядом с собой в постель, он оставался в стуле и всё время смотрел в одну точку на кухонном столе, и когда он больше не мог бодрствовать, он упал туда, на кухонный стол, и проснулся на том же месте на следующее утро, когда двое детей снова задвигались вокруг него, но не посмели его разбудить, и Жужанка только погладила его по лицу, чтобы он осторожно проснулся и наконец лег в постель, но он не стал, он оставался в этом стуле, он был не совсем в сознании, и тем временем это место на кухонном столе стало для него всё более важным он не мог отвести от него глаз, во всяком случае, Жужанка уже думала
вызвать врача, но затем она вспомнила, что, по слухам, в городе больше нет врачей, некому в этой трагической ситуации сказать ей, что делать, и поэтому она осталась одна с многогранным бременем смерти любимой свекрови, краха мужа, которого она любила больше всего на свете, и этой катастрофы, с каждым днем все более угрожающей, которая вошла в их жизнь, раздавив ее; Бывали минуты, часы, когда ей казалось, что всё это слишком тяжело для неё, здесь, с двумя детьми, от которых она не могла вечно держать всё это в тайне, потому что, ну, она не была такой выносливой, как Ирен, она была лишь слабой копией Ирен, она не могла справиться со столькими бедами – если бы только жизнь не обременяла её столькими – но напрасно она повторяла про себя умоляющие слова, крах мужа (который в противном случае можно было бы ожидать) сделал её главой семьи, так что теперь, прямо посреди этих непрерывных ужасных событий, ей вдруг пришел в голову не вопрос о том, что с ними будет, а скорее: о чём будет думать Ирен в этой ситуации? – и она поняла, сразу поняла, о чём именно, а именно: Ирен захочет узнать, что происходит с Марикой, этой хрупкой недотрогой, как Жужанка всегда называла эту