Кальман Абрахам), вплоть до его истинных фаворитов, соответственно, «Системы торможения транспортных средств » доктора Ференца Сидо, а также 1981–88 гг.
издания « Исправь это как следует!» доктора Ханса-Рюдигера Этцольда, и он даже ещё не упомянул — говорил он иногда, посвящает ли он кого-то в сокровища своей личной библиотеки — серию «Специальные автомобили» доктора Имре Хёрёмпёли и доктора Кароя Куруца, «Автодиагностика » доктора Отто Фламиша или такие раритеты, как «Вартбург — Что дальше?» Хорста Илинга, которую можно было бы назвать поистине уникальным изданием, а также, конечно же — он понижал голос, если дошёл до этого места в своём рассказе — всю собранную техническую литературу, которую ему удалось найти по теме автомобилей Ford, конечно же, в этой области у него было всё — или, скорее, он исправил своё высказывание — потому что это было одно из его любимых слов,
«исправить» — почти все важные и менее важные публикации, и если он не просто тогда смотрел телевизор, то он читал, и он смотрел телевизор
потому что он смотрел местные новости каждый вечер (то есть, когда местные новости ещё передавались, подумал он сейчас, сидя в кресле), и он смотрел национальные новости, но он на самом деле не смотрел фильмы, он предпочитал спорт, особенно Формулу-1, он никогда её не пропускал, единственная проблема была в последнее время, что не только некоторые из лучших спортивных каналов не транслировались, но и вообще ни один канал не транслировался, так что он мог говорить только в прошедшем времени о том, как, по воле случая или прихоти национальных вещателей, он
тем не менее ему удавалось время от времени увидеть более интересные гонки, ну, тогда он всегда сидел перед телевизором, наблюдая за гонками с громкими криками, но помимо этого он всегда читал, в основном в постели, после того как ложился, но также иногда, когда сидел в кресле после обеда, к чему он не был особенно требователен, и можно даже сказать, что не был вообще, потому что для него, когда дело касалось еды, было важно не качество, а количество, именно он поглощал, потому что ему нужно было есть, он никогда не был разборчив по поводу ингредиентов; ему было стыдно, и поэтому никто об этом не знал, но каждый вечер он уничтожал чудовищные количества продуктов на основе свинины с хлебом и молоком; он предпочитал не есть утром, потому что всегда спешил попасть на работу вовремя, или в обед, когда все бы его увидели; Вечером, однако, он поглощал фантастические количества зельца, колбасы и бекона, ел так быстро, что даже не пережевывал как следует куски, он просто глотал и глотал, после зельца колбасу, после колбасы бекон и молоко к нему, или по праздникам красное вино, он выпивал, может быть, два литра молока или две бутылки вина во время этих ужинов в одиночку, которые он проводил тайно, всегда дожидаясь своего часа, когда он вернется с работы, откладывая его, потому что ему было стыдно даже перед самим собой, но затем он внезапно бросался на кухню, хватал еду из холодильника, тащил ее на подносе в гостиную и принимался за нее, но потом, когда он закончил, он откинулся на спинку кресла и просто сидел, чтобы немного успокоиться, он сидел и пукал, потому что никто не мог его услышать, он просто смотрел в пустоту круглыми глазами, и ему нравилось сидеть вот так и ничего не делать, и в такие моменты, как на самом деле, он даже не присутствовал на самом деле, так бы он сам себе это выразил: он проводил какое-то время в этом отключенном состоянии, и на самом деле так оно и было, он отключился и просто сидел, не думая о том, что он только что сделал со всей этой едой, он ни о чём не думал, он снял свои тяжёлые очки, помассировал переносицу, снова надел очки и просто сидел неподвижно, иногда даже полчаса, и ничего – за исключением сегодняшнего дня, не сегодня, потому что сегодня, как только он пришёл домой, он сразу же начал есть, но всё ещё стоя перед холодильником, потом он прошёл в гостиную, рухнул своим огромным телом в кресло и взял газету на колени – чего он ещё не делал, даже в своём кабинете, потому что запретил это своим сотрудникам, и поэтому он едва ли мог себе позволить то же самое, но
здесь, дома, всё было иначе, он хотел видеть вещи ясно, поэтому, ещё находясь в библиотеке, он решил, что, вернувшись домой, он будет изучать зловещую статью предложение за предложением и таким образом раскроет личность автора, потому что, по его мнению, это был главный вопрос (на самом деле, единственный), кто это написал? — тогда всё можно было бы понять, и тогда можно было бы что-то сделать, но, конечно, это не его работа, его работа заключалась в том, чтобы раскрыть личность автора, как человека, который в силу своей утончённости, эрудиции и своего врождённого человеческого ума (которого он никогда не терял), потому что если это произойдёт — а он был уверен, что произойдёт, — то он почувствует себя спокойнее, потому что он был встревожен, как и все, кого он встречал либо в библиотеке, либо даже раньше, когда на улицах ещё были люди; эта нервозность —