обещал, что по мере своих сил позаботится о нем, и так далее, Ваше Превосходительство, к нам в приход доходят сводки новостей, одна ужаснее другой, и они не только ужасны, но и бессмысленны, и, пожалуйста, позвольте мне объяснить это более адекватно, так как каким-то образом события, положенные в основу сообщений, независимо от того, являются ли они слухами или реальными событиями, сами по себе лишены какой-либо последовательности, и что, возможно, немного менее удивительно, так это то, что между ними нет никакой внятной связи — как бы мне это объяснить, может быть, на примере, если вы мне позволите, потому что только представьте, Ваше Преосвященство, если мы на мгновение остановимся на слухах и возьмем только три случая из множества: в изысканной румынской православной церкви на площади Мароти кто-то около полуночи отпилил железный прут, державший колокол, и колокол пробил потолок башни; все разлетелось на части, рухнув, купель у входа в церковь была разбита вдребезги, потому что православная церковь находится примерно в таком же положении, как и мы, преподобнейший.
Епископ; или взять другой случай: позавчера утром государственные служащие обнаружили полностью развороченные рельсы на маршруте, ведущем в Бекешкабу, — если новость правда, — как будто какая-то огромная машина или (как утверждают болтуны) какой-то огромный монстр просто разорвал эти рельсы и разбросал их повсюду; или, что еще страшнее, преподобнейший епископ, в больнице теперь только пациенты, потому что все врачи и медсестры — за исключением двух медсестер, которые, конечно, являются верными верующими нашей Святой Матери-Церкви — уехали, и я не могу даже постичь этого, оставшись невредимым, но они оставили своих пациентов, и эти пациенты теперь поручены этим двум медсестрам; все это не просто слухи, потому что сегодня утром я слышал это собственными ушами от одного из пострадавших, который, сильно боясь — как он выразился — всего, что здесь происходит, быстро бросился в нашу церковь для краткой молитвы Христу Господу нашему, и он встретился с нами и рассказал нам об этом, но он был так обеспокоен, так растерян, и он так сильно дрожал, что я едва ли мог сомневаться в том, что каждое из его слов было правдой; и подобным образом наш приход полон сообщений о том, что в последние дни люди исчезают, не давая вестей ни своим семьям, ни кому-либо другому о том, куда они идут и почему, и — Ваше Превосходительство, простите меня за то, что я пишу это, я сам трепещу при мысли, что хотя бы одно сообщение от этих ужасающих
Может быть, донесения и правдивы, я только молюсь Господу каждый благословенный день, каждый благословенный полдень и каждый благословенный вечер перед пустыми скамьями нашей пустой церкви, и молюсь также ночью, непрестанно — последние три дня сон ускользает от меня, я только бодрствую и молюсь за души, которые вверены нашему попечению, и я не могу делать ничего другого, кроме как молиться, ибо как я могу сделать что-либо иное, кроме как констатировать, что все здесь беспрепятственно погружается к чему-то гораздо худшему — я не предаюсь малодушию, достопочтенный епископ, но должен признаться, что я тоже боюсь, как и другие верующие и заблудшие души здесь, я боюсь, потому что я не знаю, что с нами происходит, ибо моя молитва все еще против дел этого дела, даже если я даже не знаю, что это такое, я умоляю вас ответить мне, достопочтенный епископ, и сказать мне, что делать, не ради меня самого, но ради наших верующих, ради Каждый дорогой член нашей общины, что мне делать, Ваше Превосходительство, чтобы они больше не боялись, и чтобы я не боялся, чтобы мы могли предложить им утешение, и я тоже мог получить это утешение, мой дорогой епископ, прошу Вас ответить на моё письмо как можно скорее. Датировано таким-то временем, в таком-то месте.
Он был здесь на станции только временно, объяснил он, испуганный; Лайош и его товарищ по смене попросили его, пока они будут в отъезде, заскочить и присмотреть за делами, у него не было ничего, действительно ничего — во всем этом Богом данном мире — никакого отношения к этой бензоколонке, вообще никакого отношения к газу, вся эта газовая сфера как таковая была ему совершенно чужда, он ввязался во все это дело случайно, как Понтий Пилат в Кредо, и вдобавок он даже не знал почему, потому что здесь не было бензина, насколько ему было известно, ни одного литра, ну конечно, ему сказали, что если кто-то придет из полиции, или мэрии, или из какого-нибудь государственного учреждения, или... на самом деле где-то здесь был список, если бы они захотели его увидеть — он мог бы вытащить его прямо сейчас — людей, которых он должен был снабжать из так называемых резервов безопасности, а именно дизельным топливом, но они должны были понять, что он не имел к этому никакого отношения, он был всего лишь простым директором школы дельтапланеристов, и ничем больше, и он бы тут же добавил, что что касается школы дельтапланеристов, то она давно перестала существовать, она была закрыта, двери заперты, дельтапланы были в ангаре, а именно две машины, которыми он владел, но они были уже полностью испорчены, он был в этом уверен, потому что такая хрупкая машина не может выдержать того, чтобы застрять где-то в ангаре, она