потом когда он все равно его держал, он боялся повернуть голову, чтобы ему не было еще больнее, ну, тогда он встал — что ему делать? — ничего не мог поделать, пошёл на кухню, быстро нашёл таз, наполнил его водой из канистры, схватил тряпку и поспешил обратно в кладовую, которая в какой-то момент могла быть чем-то вроде коптильни, когда там ещё оставалось немного мяса для копчения, очень осторожно начал мыть голову мужика и преуспел в том, что у него уже были видны глаза и нос, тщательно вымыл ухо и волосы, а затем снова попытался повернуть голову, и если это не совсем удалось, то, по крайней мере, ему удалось повернуть его так, чтобы его рот больше не касался крови, что же ему делать, что же ему делать, он не отчаивался, в таких сложных ситуациях он всегда сохранял спокойствие, но у него просто не было других идей, и в этот момент мужик пошевелился один раз, несильно, но всё же хоть что-то, а именно моргнул один раз, потом снова моргнул, ну, и тут ему пришла в голову мысль стереть кровь со всего тела, может быть, это поможет, а может быть, он просто тянул время, потому что надеялся, что мужик как-нибудь очнётся, и каким-то образом так и случилось: сначала он просто моргнул, потом задвигался его рот, как будто он пытался что-то сказать, потом задвигалась его рука — сначала одна, потом другая, и так далее, — а профессор просто ждал, совершенно бессильно, потому что не мог придумать, что делать, он даже не знал, где раны, и были ли это вообще раны, потому что лицо мужика было так изуродовано, что казалось, будто его разбили, как будто голова с одной стороны вмятина, это было ужасное зрелище, но вдруг мужик произнёс какое-то слово, так тихо, что профессор опустился рядом с ним на колени и наклонился ближе, мужик сказал: выпей, и в этот момент в голове профессора мелькнула не совсем уместная мысль: даже в таком состоянии это первое, о чём он думает?! это уму непостижимо, но потом он вдруг понял, что это не то, что он имел в виду, и он снова побежал на кухню, и принес стакан воды, он помог ему выпить, но это было трудно, потому что у него было такое ощущение, будто его горло тоже было раздроблено, когда он пытался сделать глоток воды, его тут же вырвало, но эта рвота каким-то образом пошла ему на пользу, потому что она означала, что его тело становится более способным, и так медленно, шаг за шагом, движение за движением, по крайней мере, через десять, двадцать или, может быть, даже тридцать минут... у него просто не было чувства времени, может быть, из-за шока, который — несмотря на его самообладание — подействовал на него, он не