Помните, в какое время он пришёл сюда? Вода, сказал крестьянин, и он снова дал ему воды, и на этот раз ему удалось удержать немного воды в себе, это было возможно, и так продолжалось до тех пор, пока он не смог уложить крестьянина на бок — он понял, что кровь где-то во рту может его задушить, так что будет лучше, если он ляжет на бок, и это действительно немного помогло крестьянину — что случилось, спросил профессор, и только в этот момент он смог вообще подумать: что здесь случилось?! Хотя для любого нормального человека это был бы первый вопрос, мелькнуло в его голове, он был здесь уже полчаса, но ему не приходило в голову спросить об этом, конечно, он не получил ответа, мужик не мог говорить, по крайней мере, не сейчас, он был бы способен на это только через четверть часа, и вот он уже сидел, ты же железный, сказал ему профессор, он прислонил мужика к стене и снова попытался выпрямить голову, конечно, очень осторожно, только очень осторожно , прогрохотал голос внутри него, потом ему это удалось, голова держалась прямо, тело сидело, или, по крайней мере, казалось, сидело, надо вызвать скорую, подумал профессор, но пока она доберется сюда, с этим будет покончено, покончено, не вызывай скорую, сказал мужик совершенно слабым голосом, как будто он в точности следовал мыслям профессора, скорой нет, пробормотал он, и Только в этот момент профессор понял, что у крестьянина спереди совершенно нет зубов, он снова попросил воды, и на этот раз ему удалось проглотить её, он смог открыть один глаз, и этим глазом он посмотрел на профессора, когда тот снова стоял или опускался на колени рядом с ним, и профессор не знал, что делать, ничего не делай, сказал крестьянин – или, скорее, пробормотал сквозь отсутствующие зубы – и теперь это было по-настоящему пугающе, потому что он как будто действительно мог понять, что именно происходит у него внутри, в его мыслях, хорошо, без проблем, я не буду вызывать скорую, я ничего не буду делать, но расскажи мне, если можешь, что произошло, но на этом крестьянин просто закрыл глаза, как человек, который совершенно измучен, затем снова открыл их и попросил глоток воды, а затем едва внятным голосом, мямля и бормоча, и очень медленно складывая слова, он начал говорить, и в сознании профессора, по мере того, как он слышал, картина постепенно складывалась, потому что, Мужик пробормотал, что ему сказали, что он может выбирать: либо они разнесут Чепель на мелкие кусочки, либо они разнесут его на мелкие кусочки — бедняжка, они действительно избили тебя, не так ли — и это потому, что я продал
ты, что у них было, но мне это было нужно для «Чепеля», мне нужна была новая батарея, плюс новый поршень на замену, и новый вал сцепления — что ты мне продал? Профессор перебил его, остолбенев, но, может быть, крестьянин его не услышал, потому что он только сказал: это была не коллекция, он даже не знал, кем был его дед, он даже не знал своего собственного отца, не говоря уже о деде, и никто не собирал здесь никакого оружия во время войны, это было как раз то, что байкеры сказали ему сказать, чтобы объяснить, почему у него все это оружие, потому что это был их тайник с оружием, потому что это было соглашение, и он должен был продолжать говорить это в
бар на Чокош Руд, и в других местах тоже, и повсюду, потому что никто никогда не верил ни единому его слову: потому что они ценили свою безопасность, и если у байкеров возникали проблемы с законом, то только его хватали, и он отправлялся в тюрьму, но только за то, что спрятал немного оружия, и эти байкеры обещали, что позаботятся о нем: дадут ему денег, немного выпивки, все, что нужно телу, и будут оплачивать его счет в баре на Чокош Руд, где только можно стоять, каждый месяц — до тех пор, пока у него будет достаточно для Чепеля, и этот Чепел, он сказал живому Богу, этот Чепел был для него всем, и они обещали ему, и все было хорошо некоторое время, но вчера в полночь они выбили дверь и совсем обезумели, они выломали дверь, как он смеет продавать эти 65 драмов, и сначала они начали бить его по голове канистрой с водой, и Маленькая Звезда избила его деревянной доской, потому что он был самым грубым, он не мог и не хотел останавливаться, они сказали ему, что забьют его до смерти, и, может быть, они подумали, что забили его до смерти, потому что он уже был без сознания; и он просто знал, что он, великий джентльмен, был здесь, и он пытался плеснуть себе в рот немного воды - ну, это каким-то образом было все, что он смог из него вытянуть, и он оставил его там, так как он уже мог немного двигаться, крестьянин только плакал, и он сказал ему, пока тот плакал: все будет хорошо, нет и нет, он должен уйти отсюда, вдруг они могут вернуться и найти его, он должен уйти, вдруг они найдут его, потому что эти, сказал крестьянин, не люди, они животные. Профессор кивнул, вышел, повернулся к тайнику, открыл «Аладдин», вытащил первое попавшееся оружие и прикреплённую к нему сумку с патронами (первую, которая попалась ему в руки, с самого верха кучи), затем, почти не засунув её под пальто, а просто оставив висеть на руке, так что ремешок болтался при каждом шаге, покинул усадьбу и направился к терновнику.