границы, так что джентльмену не следует беспокоиться об этом, и джентльмену не следует беспокоиться ни о чем, потому что поезд идет по расписанию, так что одно можно сказать наверняка: они доберутся до границы, притом до города, где вышеупомянутая смена проводников произойдет вовремя; а что касается после этого — кондуктор повысил голос с шутливой полуулыбкой и слегка наклонился вперёд — ну, он не мог ничего гарантировать, но в последнее время никаких серьёзных жалоб по этому маршруту не поступало, и уже некоторое время «даже они» — он указал куда-то в сторону, куда шёл поезд — старались соответствовать европейским стандартам, так что у джентльмена действительно не было причин для беспокойства, и он, кондуктор, осмелился беспокоить его только сейчас, потому что ещё не спросил, не может ли он чем-то помочь джентльменам, не думает ли он случайно о каких-нибудь закусках или кофе, или не голоден ли он, может быть, желает ли он сэндвич, он — кондуктор с готовностью указал на свою форму — сможет организовать это за считанные минуты, вагон-ресторан был совсем рядом, других пассажиров в этом вагоне не было, так что ему, в сущности, особо нечего было делать, просто у него как раз было время прямо сейчас выполнить такое маленькое поручение, к которому он к тому же испытывал огромное желание, так что теперь он просто ждал чтобы джентльмен передал любое возможное желание и ушел, о, нет
— путешественник прервал его слабым голосом: он поблагодарил, но ему ничего не нужно, и он снова отвернулся к окну. Проводник стоял подавленный, явно готовясь к более долгому разговору, чем этот, более того, он рассчитывал обменяться несколькими словами с господином и обсудить, что он может принести, чтобы помочь ему успокоиться, если он действительно такой беспокойный, но теперь он словно потерял равновесие, и, не скрывая своего разочарования, он просто кивнул, повернулся, вышел в коридор, затем оглянулся, чтобы посмотреть, не передумал ли господин (он не передумал, решил он), и так остался один, испытывая некоторое облегчение от того, что преодолел эти первые трудности, облегчение, которое, однако, длилось недолго, потому что его взбудораженный мозг вскоре вернулся к тем фразам, которые уже довольно долго кружились в нем, о том, что этот поезд едет слишком быстро, его скорость слишком велика, он почти несется по рельсам, как будто это не Даже мчась по рельсам, но в воздухе, он ни разу не дернулся, не замедлил ход, была только эта погоня, этот натиск, этот безумный рывок на восток. Они приближались к границе.
Это было сложно, казино и слышать не хотело о том, чтобы отпустить доброго родственника на свободу в обмен на какой-либо задаток, поэтому семье понадобились не только деньги, но и влияние, чтобы добиться желаемого результата: а именно, они ни за что не собирались решать это в стиле невмешательства, когда владелец казино сообщил им об этом через адвоката, потому что печальным концом всего этого была бы либо тюрьма, либо психиатрическая больница, нет, семейный совет решил, что никакая грязь не должна очернять имя Венкхайма — в лучшем случае, капля пивной пены, пошутил глава семьи, — поэтому, заявил он перед ужаснувшимися родственниками (именно из-за суммы денег, которую можно было бы назвать чрезвычайной), барона нужно спасти, потому что, как он выразился, если мы не держали его за руку всю его жизнь, то должны держать ее сейчас, когда он впал в маразм, поэтому, стиснув зубы, они выплатили всю задолженность, и они договорились — благодаря своему превосходному аргентинскому связи, поддерживаемые с 1944 года, — чтобы официальная жалоба, поданная Казино, исчезла из архивов судейских кабинетов в Буэнос-Айресе, и, наконец, с помощью посредника им удалось посадить барона на первый же самолет, направлявшийся в Мадрид, а оттуда его отправили дальше в Вену, но в Вене никто не знал о нем ни слова, была известна только его скандальная страсть, та скандальная страсть, которая привела его сюда; а именно, они совершенно ничего не знали о том, кем он был на самом деле, что за человек этот человек, носивший их имя как последний живой представитель баронской ветви, они ничего обо всем этом не знали, они даже не знали, как он выглядит, так что неприятное подозрение, что, возможно, с их гостем не все в порядке, начало возникать только в зале прибытия в аэропорту Швехат, пока они ждали, когда он появится среди других пассажиров, они все ждали и ждали, а он все не приходил и не приходил, и зал прибытия начал пустеть, когда они вдруг заметили человека, стоящего в желтой рубашке и желтых брюках, в широкополой шляпе, заметно высокого роста и совершенно потерянно оглядывающегося, седовласого человека, и это был он, но он выглядел таким обеспокоенным, и они, встречающий семью комитет, то есть несколько молодых членов этой семьи, были так растеряны, что прием прошел довольно плохо, они даже не пожали друг другу руки, не говоря уже о том, чтобы обняться, потому что гость отреагировал так неуверенно когда они подошли к нему и спросили, не барон ли он Венкхайм, это «да», которое последовало в ответ, было настолько сдержанным и к тому же на испанском языке, что они осмелились спросить его только о том, где его чемоданы