даже не подпускал к себе портного, ему пришлось стоять в дверях, и через некоторое время портной только покачал головой, сказав, что ничего другого сделать не может, им надо поговорить с бароном, а он где-нибудь подождет, и скрылся из виду, и тогда секретарь жестом указал на старшего лакея, и, оставшись наедине с бароном, он объяснил ему, что всё дело в том, что отныне они считают необходимым, чтобы он переоделся, потому что он теперь здесь, в Австрии, а что касается того, куда он хочет поехать, то он не может ехать туда в одной рубашке и брюках, тем более там, понимаете ли вы, там зима, а не лето, как в Буэнос-Айресе, зима, с холодным, ледяным ветром и морозом, он выговаривал каждое слово, с силой выговаривая каждый слог, на что барон своим бесцветным голосом спросил только, действительно ли всё это неизбежно, секретарь медленно кивнул, барон немного помял руки, затем он вздохнул и только сказал: ну, само собой разумеется, если это неизбежно, то он понимает, и ему бесконечно жаль, что он причиняет всем здесь столько беспокойства, и именно этого-то ему и не хотелось делать, то есть причинять им беспокойства, пусть позовут обратно портного, он опустил голову; он просил, однако, только об одном: чтобы, когда будут снимать с него мерку, портной ни в коем случае его не трогал, он знал, что это затруднит дело, но, ну, он просто не выносил никаких прикосновений, к сожалению, никогда не выносил, даже в детстве, и тем более теперь, когда уже... «Хорошо», — ответил секретарь, улыбаясь, — «Он поговорит с мистером О'Донохью и обсудит с ним, как снимать мерки, это совершенно невозможно», — в гневе крикнул портной, когда позже они начали, и уже когда он пытался снять первую мерку сзади, он по ошибке коснулся затылка барона, «Это не получится, пожалуйста, постарайтесь с этим смириться, я просто не знаю, как снимать мерки, не прикасаясь к вам, это всего лишь маленькая сантиметровая лента, совершенно безобидная портновская сантиметровая лента, и он показал ему, насколько она безобидна, «О, как само собой разумеющееся», — ответил барон, его лицо было еще бледнее обычного, — «Пожалуйста, закончите свою работу спокойно», — поэтому портной начал снова, и он чувствовал, что с этого момента барон переносил это лишь с большим трудом, так как он время от времени вздрагивал, когда его прикасались к коже, портной громко объявлял результат в конце каждого измерения, но барон пытался взять себя в руки, его лицо исказилось в конвульсиях Пока сантиметровая лента работала, он оставался дисциплинированным, но вздрагивал от каждого прикосновения, пот лился рекой.
стекая со лба портного, лицо его стало совершенно багровым, настолько он был изможден непрерывными мучениями, и наконец, когда на улице стемнело, и множество мерок для костюма были занесены в блокнот, все остальное отложили до завтра, так как секретарь рассудил, что терпение барона достигло предела, он поблагодарил господина.
О'Донохью на дневную работу, затем, указав ему дорогу, отвел барона в свою комнату, где барон закрыл дверь, лег на кровать и не двигался до следующего утра, а затем молча, с пустым взглядом, последовал за одним из слуг, который снова отвел его в курительную комнату рядом с салоном, прибыл портной, и после сердечных приветствий все началось сначала, снова ему пришлось выдерживать повторные атаки ледяных кончиков сантиметровой ленты; в блокноте портного, однако, начали заполняться все цифры, которые впоследствии понадобятся мастерским Сэвил-Роу для выполнения заказа, потому что требовалось все, и фирма — в целях своих отношений с клиентами, сложившихся за долгие десятилетия — не просто взялась выполнить эту работу, но и обеспечила — в дополнение к двум двубортным шерстяным костюмам в тонкую полоску темно-синего цвета, двум трехбортным костюмам из донегольского твида, жилетам к ним, а также кашемировому пальто — что будут доставлены, одновременно с заказом (благодаря превосходным связям Сэвил-Роу), и предоставлен чрезвычайный приоритет, двенадцати шелковым галстукам, двенадцати нагрудным платкам, двенадцати рубашкам с запонками, носовым платкам, носкам, шляпам, трем халатам, перчаткам, а также смокингу, но в то же время они также должны были гарантировать, что различная обувь, изготовленная по меркам ноги, полученным в невыразимых пытках, будет готова вовремя с Шнайдер из Лондона, включая ту пару туфель из крокодиловой кожи, которые теперь пытались каким-то образом зацепиться за липкий пол купе поезда, но они скользили, и так было со всем, но особенно с пальто честерфилд, которое он теперь даже не осмеливался расстегнуть, сидя на сиденье, обитом искусственной кожей, конечно, потому что все это время было необходимо, потому что Сэвил-Роу не дала им точной даты доставки, это не было у них в обычае и не так они делали дела, вследствие чего этот дальний родственник провел несколько недель в резиденции, правда, он не слишком-то беспокоил, потому что он обычно даже не выходил из своей комнаты, заявляя, что у него есть обязанности писать письма, и он никогда не появлялся ни на одном семейном обеде, поглощая свои обеды и ужины там, и только