дом (на полчаса и в одолженном пальто), когда кузина Кристиана вытащила его на улицу, приказав ему немного прогуляться в парке, прилегающем к резиденции, и так проходили дни и недели, пока в один понедельник разговор с главой семьи — первый и последний разговор барона с ним — продолжавшийся больше часа, как раз подходил к концу в курительной комнате, откуда именно — как рассказала кузина Кристиана, которой не раз приходилось случайно проходить мимо закрытой двери — доносился изнутри только настойчивый голос paterfamilias: короче говоря, момент искупления наконец настал, и прямо с Сэвил-Роу прибыла специальная поставка с последними вещами, и гардероб барона был готов; Ну, а дальше события пошли быстрее: секретарь изучал расписание поездов, покупал билеты, и после того, как жёлтая рубашка, жёлтые брюки и жёлтые туфли тихо исчезли (от шляпы избавиться было невозможно, так как барон почему-то вцепился в неё зубами и ногтями), настала очередь облачить его в одежду, выбранную для путешествия, остальное было тщательно упаковано в чемоданы, купленные специально для поездки, и пока они упаковывали, они рассказывали ему, что представляет собой каждая конкретная вещь, из какого материала она сделана, в каких случаях её следует носить и, конечно же, как её надевать, застёгивать, завязывать, подтягивать и ещё раз завязывать, но он вообще ничего не говорил, ничем не выдавая, что он понимал, что представляет собой каждая отдельная вещь, из какого материала она сделана, в каких случаях её следует носить, и если он знал, как её надевать, застёгивать, завязывать, подтягивать и ещё раз завязывать, ему было ясно, что с ним обращаются как с ребёнком, но он видел в этом безграничное доброжелательность, он не хотел оправдываться, он был бесконечно благодарен за неисчислимую благосклонность, которую оказывала ему семья, за заботу и внимание, бенефициаром которых он был, и он поблагодарил каждого из них за это в отдельности, затем он поблагодарил их отдельно за костюмы, за шляпы, а затем за пальто в стиле честерфилд, он поблагодарил их за шелковые галстуки, носовые платки, носки, халаты, смокинг, перчатки и туфли, он попросил только об одном: чтобы они позволили ему носить его собственную оригинальную шляпу, на что, конечно, все немедленно согласились, и после этого они выслушали, как он вкратце еще раз перечислил все разнообразные подарки, подробно описывая всю красоту и благородство, свидетелем которых он был, но в особенности родственников, всех тех, кого он теперь должен был поблагодарить, так что в конце своего пребывания здесь, длившегося более двух месяцев, поскольку — за исключением одного чемодана, который он вез сам, остальные чемоданы начали