— где они были, затем он наконец выбрался из пространства между вагонами, в железнодорожный вагон номер девять, и постучал в дверь купе, чтобы дать знать господину, что теперь он может подготовиться к прибытию на станцию Келети, но не пугайтесь, сказал он ему нервно, просто сохраняйте спокойствие, и он попытался как-то успокоить нервные мышцы в
ноги, он — и он указал на себя — поможет ему, он возьмет его чемодан, и он даже снимет его с багажной полки, он возьмет его сейчас, сказал он ему, и, конечно, он поможет ему с пересадкой на следующий поезд, вот ваш билет, и ваша бронь, от станции Келети до конечной остановки, было бы лучше, если бы вы ее сейчас имели, держите ее крепко и не потеряйте, и просто следуйте за мной, сэр, и с этого момента он произносил фразу по крайней мере три раза в минуту — следовать за ним, следовать за ним, следовать за ним — потому что джентльмен мог выйти из поезда только с большим трудом, и только с большим трудом он мог поспеть за кондуктором, так что с каждым шагом, который они делали вместе, кондуктор только и думал о том, как он не может слишком полагаться на этого джентльмена, поскольку все, что с ним связано, было таким непредсказуемым, и, ну, он шел так обстоятельно, все это было так запутано, хотя возможно, что он сам немного торопил события, возможно, он продвигался вперед с чемоданом слишком быстро, но что он мог сделать, кроме как попытаться протиснуться вперед в толпе, которая по большей части состояла не из пассажиров, направляющихся к поездам, а из обычных банд среди обычных беженцев, все готовились к стремительному нападению, ну, и ему нужно было как-то пробираться сквозь этот хаос, и он это делал, он пробирался, держа чемодан в руке, как мог, и позже он объяснит, почему он внезапно исчез из поезда, когда должен был передать его следующему проводнику, позже он все объяснит, но задача была сейчас важнее, потому что сейчас прежде всего он хотел освободиться от него, быть свободным, освободиться от бремени, которое этот странный, долговязый, тощий старик возлагал на него, вплоть до последнего момента его простого присутствия здесь, с его поистине чрезмерно сложным и запутанным присутствием, этот старик, однако, был настолько подавлен огромной, похожей на нищего, толпой людей существ, готовящихся осадить поезд, по зловонию, которое царило на железнодорожной станции, по какофонии, по медленному, гулкому, кошмарному мужскому голосу громкоговорителя, выкрикивающему информацию о поездах, и по электронным музыкальным тонам, которые предшествовали каждому новому объявлению, он поплелся следом за кондуктором совершенно послушно, более того, он был бы очень рад уцепиться за него и быть унесенным, потому что здесь, внизу, на асфальте станции, все казалось слишком диким, как будто они шли по джунглям, он таращился на все, но на самом деле ничего не видел, хотя и держал свое собственное обещание, что, конечно же, он не пойдет
чтобы разинуть рот, он не собирался постоянно оглядываться, потому что знал и понимал, что у него мало времени, чтобы успеть на следующий поезд, поэтому он старался, и он следовал за проводником, изо всех сил стараясь не оглядываться, и всё же ему иногда приходилось время от времени оглядываться на этот неведомый мир, кружащийся вокруг него, он, однако, понял, или, скорее, усвоил последние указания проводника перед самым выходом из поезда, что прежде всего он должен следовать за ним, и только следовать, не останавливаться, и только следовать за ним, не отставать, и так далее, потому что в этом кружащемся неизвестном таилась какая-то опасность, но они уже добрались до первого вагона поезда на одной из крайних платформ, и проводник спросил у него номер бронирования, он посмотрел на него, чтобы узнать, какой вагон и какое место, затем вернул ему номер, и они дошли до головы поезда, и вдруг всё закончилось: барона провели по ступенькам, и он оказался в совершенно ином поезде, чем тот, Он только что вышел и сел совсем на другое место, чем то, на котором сидел до сих пор, и кондуктор, сопровождавший его, сказал: не выпускайте из рук ваш чемодан, сэр, лучше всего обхватить его руками, и кондуктор показал ему, как это сделать, и он обхватил руками свой чемодан, он обнял его, и он даже не мог помахать, только подать знак глазами, когда кондуктор закрыл дверь и оглянулся на него, чтобы навсегда исчезнуть из его жизни, потому что одна его рука так крепко сжимала чемодан, что тот не высвобождался, а другая рука изо всех сил вцепилась в маленький столик — маленький столик, который торчал из-под подоконника и был окаймлен толстой алюминиевой полосой, рамкой, которая могла бы быть задумана как своего рода украшение, если бы не было очевидно, что нет: эта алюминиевая полоса была предназначена для того, чтобы защитить этот маленький столик от того, чтобы люди обломали его край, если бы она не могла помешать кому-то уже сесть там и попытаться оторвать всю эту штуку из-под окна просто так, ради интереса.