всегда будет полезен, на которого вы всегда сможете положиться, и вот кто я, видите ли, Ваша Светлость, я не занимаюсь тем, чтобы обдирать людей, и, признаюсь, я тоже нуждаюсь в вас, потому что, по моему мнению, Господь создал нас друг для друга — и с этим он прервал, или, скорее, сделал паузу в своем великом монологе, чувствуя, что сейчас нужна тишина, и ему будет достаточно посмотреть, просто посмотреть на этого человека, о котором он все читал, все это было у него в голове, от Blikk до Metro , и именно поэтому он сел в поезд, идущий в том направлении — потому что он хотел быть там, когда всемирно известный барон прибудет в его родной город — и только посмотрите на это, он сел в поезд, где был барон, и он сел точно в то купе, где сидел барон, и все это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, и он должен был сказать ему, он теперь сказал барону, что всю его жизнь можно охарактеризовать как это колебание между удачей и неудачей, и под этим он подразумевал, что никогда не прятался, никогда не забивался в угол, но что рискованная жизнь была у него в крови, он не был слабаком, на которого плюнул бы Господь, а героем, потому что он был готов принять на себя что угодно, пока все остальные просто сидели сложа руки, но не он, о никогда, никогда он, он всегда стоял навстречу ветру, если можно так выразиться, позволял ему дуть; Вот как он начал после того, как сначала спросил всех в купе, кто они, чтобы знать, с кем он едет, и добрался до барона, который долго ему не отвечал, только всё смотрел в окно, и было ясно, что его не очень-то интересует происходящее, потому что этот вид снаружи полностью захватил его внимание, и это явно раздражало того, кто сидел напротив, и он всё не останавливался, он всё говорил и говорил: ну, да, но, похоже, господин у окна не знает, что к нему обращаются, и с этим он на мгновение приподнялся со своего места, протянул руку и слегка толкнул старого господина в плечо, от чего старый господин в тревоге отпрянул к окну и испуганно посмотрел на него, но он ничего не сказал, после чего ему с трудом удалось его успокоить, а остальные только презрительно посмеялись над этим маленьким представлением, потому что ей пришлось признать —
школьница рассказала эту историю в автобусе по дороге домой в Мезётур — что толстый человечишка, который сел в поезд в Сольноке, так напыщенно рассказывал, что от смеха можно было полопать животы, он спрашивал всех, кто они такие, и когда он добрался до старого испанца, то как будто его 220 вольт ударило, он подпрыгнул, или, как бы это сказать, подпрыгнул до самой высоты, а потом бросился на пол, как акробат, понимаете? и
Вот он встал на колени, и началась осада, потому что иначе и не скажешь, это была осада, он вытворял все мыслимые идиотизмы, а мы чуть не покатывались со смеху, потому что это было так смешно, я никогда в жизни не слышал столько пустословия, просто пустословие, ну, и он хотел, чтобы этот испанец нанял его, не знаю зачем, и старый дедушка очень испугался, возможно, он даже не понимал, что этот клоун на полу бормочет, может быть, он даже не очень хорошо знал венгерский, но этот толстяк всё говорил и говорил, и у него просто не кончались слова, но слава богу, через некоторое время, когда старик огляделся и увидел, что никто больше не обеспокоен, он не выглядел таким уж испуганным этой фигурой, стоящей перед ним на коленях, он просто слушал, но каким-то образом он воспринимал услышанное всерьёз, как будто он думал о это, и я думаю, сказала девушка - и она стала крепче сжимать ремень, потому что как раз в этот момент автобус сделал большой поворот на улицах Пушкина и Байчи-Жилински - я думаю, он все еще боялся, потому что в конце он сказал ему, что он подумает, я серьезно вам говорю, старик сказал ему, что он подумает! но, к сожалению, я понятия не имею, что произошло в конце, потому что мне пришлось выйти, все равно я думаю, что этот шутник не сдался, и я уверена, что он получил то, что хотел, потому что он просто унес этого старика прочь, как буря.
Почти все вышли на станции уезда; только один монтажник систем водоснабжения и центрального отопления хотел остаться в поезде, заявив, что он тоже едет дальше, но секретарь — как он начал себя называть —
очень решительно попросил его найти другое купе, чтобы сесть, потому что здесь, как он видел, шли серьезные переговоры, и так как его присутствие не было строго обязательным (пусть даже временно), он вытолкал его за дверь и, подмигнув ему, тихонько прошептал ему на ухо, что не считает немыслимым, что ему самому когда-нибудь может понадобиться установщик водо- и теплоснабжения, поэтому он непременно должен дать ему номер своего мобильного телефона, что установщик и сделал, затем он снова скрылся в коридоре, так что они наконец остались одни, только двое, джентльмен и секретарь, отметил последний, скрестив свои коренастые ноги и удобно откинувшись назад; и теперь, меняя тему, он заметил, что не знает, уместно ли это, но для него приветствие «Лорд Барон» кажется вполне естественным, но что касается вопроса о том, как Барон должен к нему обращаться, он хотел бы обратить внимание Барона на то, как все его деловые связи звонили ему до сих пор, потому что