эспрессо-бар, но никто не пришёл, ну, хватит об этом, подумала она про себя и освободила руку, показывая, что хочет ещё глоток кофе, но в её чашке ничего не осталось, только одна-две капли, да и те были холодными, но ничего, она поднесла чашку к краю рта, пока эти две капли не выкатились из неё, затем быстро сказала, что, конечно, заплатит, эспрессо-леди кивнула один раз, но не двинулась с места, только посмотрела на неё, отчего ей стало крайне неловко, если бы это не произошло здесь, в нашем маленьком заколдованном городе, позже рассказала она своей девушке, я бы сказала, что боюсь, именно боюсь этой женщины, когда она вдруг села рядом со мной, не сказав ни слова, не заговорив, только представь, в этом совершенно пустом эспрессо-баре, с этим ледяным ветром и дождём на улице, а внутри эта ужасная женщина, ну, я серьёзно говорю тебе, сказала она ей, к тому времени, как я смогла уйти оттуда, как только мне удалось заставить ее назвать мне цену на кофе — она сказала, что я не должна платить, потому что мы вместе ходим в детский сад рядом с Замком — одним словом, к тому времени, как все закончилось и я оказалась на улице, серьезно, Иренке, кровь застыла в моих жилах, ну конечно, сказала Ирен, я просто представляю это, моя дорогая, этот эспрессо-бар, эту женщину, твои вены и кровь — и они обе громко рассмеялись, с облегчением.
Если я позволю себе это, сказал мэр, то, пожалуйста, позвольте мне обращаться к вам как... конечно, вы можете, потому что теперь для всех я просто их маленькая Мариетта, и в этом был какой-то желчный тон, мэр это почувствовал, так что примерно через полчаса тщетных попыток убедить ее передать письмо, насколько это было возможно в кресле-ракушке, он полностью повернулся к ней и, взяв ее руки в свои, пристально посмотрел ей в глаза — послушай, Мариетта, от этого зависит будущее этого города, и я знаю, — объяснил он ей, позволяя ей медленно высвободить свои руки, — что ты любишь этот город — о да, я очень его люблю, но какое это имеет отношение к чему-либо? она заметила —
Послушайте, сударыня моя, — перебил ее мэр, — сейчас не до этого, я прошу вас, я действительно прошу вас: пожалуйста, обратите внимание на то, что я говорю, потому что здесь каждое слово важно, важно для нас, важно для каждого из нас, пожалуйста, поймите меня, и вот я —
Мэр указал на себя: «Я действительно думаю обо всех нас, я думаю о каждом, для кого этот город — дело сердца, короче говоря, прямо сейчас есть 1001 дело, которое нужно решить за несколько часов, просто
подумай, Мариэтта, этот город никогда не был в подобном положении, так как, с одной стороны, — и тут он поднял большой палец левой руки, схватив его правой рукой, раз: нам надо возродить этот женский хор, который загнивал последние годы, и вообще надо организовать всю программу, которая будет проходить на вокзале; два: и он поднял ввысь и указательный палец, нам придётся переместить весь — моя дорогая Мариэтта — весь Детский дом из замка Алмаши, который, к тому же, с этого момента будет называться замком Венкхайм, —
ох, черт возьми, я чуть не забыл — и это значит, что тридцать семь или сколько там щенков нужно убрать оттуда молниеносно, и Шато нужно обставить, понимаете, обставить, мэр ударил на оба слога, Шато, которое не было таковым шестьдесят лет, и вот третий пункт, средний палец указал вверх, и мэр начал страстно грозить этим средним пальцем, приветственный фестиваль должен быть запущен по всему городу, потому что, понимаете, он доверительно наклонился к ней, настроение Барона, я не знаю, в курсе ли вы, но, судя по отчетам, оно не самое жизнерадостное, так что весь этот город должен передавать только веселье, кладезь красочных и обильных культурных предложений, Мариетта, и он еще ближе наклонился к ней на стуле-ракушке, так что он уже сидел на самом краю, внимай каждому слову, которое я сейчас говорю, мне нужно вынести мусор и нищих вывезут отсюда, пусть катятся к черту, потому что я понятия не имею, куда их девать, но их нужно вывезти, и мне нужно убрать из этого города все игровые автоматы до последнего, потому что, как вы прекрасно знаете, ваш знаменитый друг, предположительно, страдает небольшой страстью к азартным играм, послушайте, я буду откровенен, — сказал мэр, теперь уже более низким голосом, — дело в том, что я должен преобразить целый город за считанные часы, понимаете, это невозможно, — взвизгнул он и откинулся на спинку кресла, откинувшись назад, однако взглянув в потолок, он сказал, это гораздо больше, — он вдруг заговорил шепотом, — чем способен один мэр, и всё же лучшего мэра, чем я, в этом городе никогда не было и никогда не будет, все это знают, и я надеюсь, вы со мной согласитесь — конечно, согласен, — она кивнула, но сопротивлялась, так как то, чего он хотел, было чистой воды абсурдом, позже она рассказала Ирен, потому что Представьте себе, он хотел, чтобы я передал ему письма, ему, мэру, чтобы он — представьте себе! — распечатал их, как он сказал, да еще и тиражом в тысячу экземпляров, чтобы распространить среди жителей города, — он ушел