Мальчишка в третий раз, уже довольно нервно, обернулся назад, и как раз вовремя, чтобы услышать, как открывается дальняя дверь. Немного скованно, не зная, куда девать руки, он зашёл с балкона в комнату.
С другой стороны входили две женщины и крупный серый кот с хитрой мордой. Это был не обычный кот, и мальчишка знал это, но сейчас ему было не до него.
Он нервно смотрел на вошедших женщин, перебегая взглядом с одной на другую. Та, что впереди, постарше и понаряднее, взмахом руки зажгла в комнате свечи, осветив мягким жёлтым светом кабинет из розового мрамора с огромным аквариумом в одной стене и камином в другой. Вторая, чуть посветлее и одетая попроще, но чем-то неуловимо похожая на первую, внимательно, доброжелательно и, кажется, даже с состраданием смотрела на него.
Мальчишка сглотнул, перевёл взгляд на старшую.
– Костя, знакомься, – начала царица. – Это моя сестра – княгиня Ольга. А это, – обернулась царица к сестре, – тот, о ком я говорила. Посланец нашего брата, Костя Благов.
– Здравствуй, Костя! – княгиня порывисто обняла его. – Ну, как ты тут, как добрался?
– Нормально, – пробормотал он. Княгиня смотрела на него светло, улыбаясь сквозь слёзы. Сквозь слёзы, мальчишка готов был поклясться в этом. Но больше, чем слёзы в глазах младшей сестры, его напугал сочувственный взгляд старшей. Лучше бы царица смотрела холодно и отстранённо, как раньше, как ещё пару часов назад. Это и то пугало бы его меньше.
– Марья Моревна! – мальчишка набрался духу. – Ну что… Что вы решили?
Царица смотрела на него секунд пять или шесть, прежде чем ответить. Кажется, тоже набиралась духу. Мальчишка уже понимал, что сейчас она скажет то, что не понравится ни ей, ни ему. Кот вскочил на стол, по-хозяйски уселся и переводил заинтересованный взгляд с мальчишки на царицу и обратно.
– Костя, – неожиданно спросила царица, – у тебя есть братья или сёстры?
– Нет, нету, – озадаченно ответил он.
– А родители? – царица медленно двинулась к окну. – Они знают, что ты здесь? Ты сказал им?
– Нет, – мальчишка похолодел. Только сейчас до него стало доходить, чем всё может обернуться.
– Почему? – мягко спросила царица, глядя в окно на поднявшуюся Луну. Мальчишка смотрел в пол, кот и княгиня – на мальчишку.
– Я… – он запнулся, – я… не подумал. Я забыл. Алексей Иванович рассказал про перо, показал колодец, и я… я… Марья Моревна, отпустите меня, пожалуйста!
Мальчишка пытался держаться, но понимал, что не может. Страх накрывал волнами, вытесняя все связные мысли. Он уже плакал, вытирая глаза рукавом. Княгиня Ольга, тоже не сдерживая слез, бросилась к нему, обняв за голову и прижав к груди.
– Ох, бедный, мой бедный! Да что же это такое?! Маша! – крикнула она, яростно вскинувшись на сестру.
– Костя! – мальчишка поднял заплаканное лицо на царицу. – Мне жаль тебя так, как ты и представить не можешь. Правда, жаль. – Царица смотрела на него с состраданием, но ему от этого было не легче. – Но я не могу отпустить тебя обратно. Прости. Тебе придётся остаться здесь.
От потрясения и усталости мальчишка ослабел до того, что не смог дальше спорить, и просто уткнулся, всхлипывая, в грудь княгини. Она обняла его ласково и нежно, прижалась щекой к голове, и этот совершенно материнский жест лишил его последних сил. Он зарыдал.
Часть первая. Мальчишка
Глава 1. Человек с алой розой
Никита отложил бинокль, опустил жалюзи, посмотрел на часы и беззвучно выругался. Всё то же самое уже третью неделю. Каждый день одно и то же, и даже Кошкина опаздывает так же, как и всегда. Надо как-нибудь тоже опоздать и посмотреть, что она скажет, когда придёт первая.
Тренькнул смартфон. Никита не стал утруждать себя. Он знал, что это Кошкина с её каждодневным «уже иду». Сейчас были более важные дела.
Он открыл планшет и в сотый или двухсотый раз вперился в фотографию, которую дал им Шмидт. Потом они сами наделали этих фотографий несколько сотен, но чем-то снимок Шмидта всё-таки от них отличался. Никита не мог понять чем, но чувствовал какую-то странность.
Человек с алой розой. Это сейчас, после двух недель слежки, они с Марго так его прозвали. На фото никакой розы не было. Это было простое чёрно-белое фото, очевидно, на какой-то официальный документ, скорее всего на старый паспорт. Обычное худощавое бритое лицо сорока пяти лет или около того. Тёмные глаза, тугой подбородок, стриженые седеющие волосы. Ничего необычного, разве что губы немного тонковаты. Но это не бросалось в глаза. Ничего в этом лице на фотографии не бросалось в глаза, и чем-то оно всё-таки неизъяснимо притягивало. Третью неделю Никита пытался понять чем.