- Здорово, правда? Не сердись на меня за то, что позвала тебя за собой. Мне просто хотелось показать тебе это.
- Я не сержусь. Я благодарен тебе. Правда.
- Да? Вот и замечательно! – она перегнулась через перила, и струи дождя побежали по ее лицу, плечам, груди. Кристина сморщилась, заулыбалась. – Знаешь, за что я люблю дождь? Когда он идет, люди не смотрят вверх. Можно делать все, что угодно!
Выкрикнув это, она раскинула руки в стороны. Я испугался за нее.
- Отойди оттуда, упадешь!
Но она лишь рассмеялась.
- Неужели ты думаешь, что это имеет какое-то значение? Это же ничего не значит!
Она смеялась – дико, сумрачно, страшно, а дождь все хлестал и хлестал по ее лицу, и вода текла с ее тела, и белая ткань, облепившая его, уже не впитывала воду.
- Пойдем в дом, Кристина.
Она рывком выпрямилась, привередливо взглянула на меня.
- Заметь, не я это предложила.
Я не успел сказать какую-нибудь чушь про дождь и простуду. Кристина оказалась совсем рядом со мной. Прикрыв глаза, она на ощупь своими губами нашла мои губы. Поцелуй был долгий, но какой-то напряженный, умелый и требовательный.
- Кристина, этого я не предлагал! – торопливо воскликнул я, когда она отстранилась. Но девушка только усмехнулась в ответ. Я попятился. Она последовала за мной. Таким странным образом мы вернулись в комнату, и мне вдруг стало очень душно, несмотря на распахнутую балконную дверь, несмотря на сквозняк.
- Я хочу тебя. Разденься.
- Кристина, как же…
- Забудь. На эту ночь – забудь.
Она была хозяйкой обстоятельств. Она руководила мной. Мне это не нравилось. Совсем не нравилось! Все происходило слишком быстро, я был растерян, обескуражен поведением Кристины. Девушки не должны так себя вести! Я неуклюже попытался объяснить это Кристине, но она лишь тихо рассмеялась и стянула с себя мокрую сорочку.
- Считай, что я тебя люблю, - прошептала она.
Гудел колер. Бились в стекло компьютерные рыбки. На улице лил непроходимый дождь. Мы занимались сексом, но у меня было такое чувство, что меня против моей воли вовлекали в какую-то жуткую игру, где нет ни правил, ни шанса на спасение. Тело Кристины было таким маленьким и легким, словно ее кости были не настоящими, а сделанными из пластиковых трубок, тех, что гнутся, но не ломаются. Да и сама она была как бионическая машина из какого-нибудь научно-фантастического фильма, такая же невозможно-идеальная и бездушная. Ее красота и доступность, прямолинейность ее желаний никак не вязались с ее признанием. Запрограммированная и отлаженная, она вообще была несовместима со словом «любовь».
И вот это слово сказано тебе впервые… Любовь – это благодарность. Под это определение попадает любая любовь (к мужчине или женщине, к семье, к Богу, Родине и т. д.), так как наивысшая благодарность – за то, что объект твоей любви просто есть – подразумевает отказ от предъявления этому объекту каких бы то ни было требований. Тот, кто утверждает, что любовь эгоистична, просто еще не познал высшей степени любви (в любой ее ипостаси). Кроме того, благодарность подразумевает определенную долю эгоизма: если ты счастлив оттого, что нечто просто есть, то ты приложишь все усилия к тому, чтобы оно продолжало существовать, ибо если его существование прекратиться, тебе станет плохо. В случае если объект благодарности наделен разумом и чувствами, то ты должен приложить усилия не только к тому, чтобы сохранить и обезопасить его существование, но и к тому, чтобы оно было для него комфортным, доставляло ему удовольствие, ибо его счастье и душевное благополучие – это гарантия твоего счастья и душевного благополучия. В этом корень заботы о ближнем.
…Любовь к Богу? Бог не требует любви к себе. Он требует любви к ближнему. Но если ты любишь Бога именно так – высшим проявлением любви – то, согласно всему вышесказанному, 1) или твоя забота о Боге заключается в том, чтобы быть послушным его заветам, ибо ничем иным ты порадовать это эгоистичное создание не можешь. Лично я сильно сомневаюсь в том, что Богу есть какое-то дело до каждого отдельно взятого тебя, но все, конечно, может быть. 2) или Бог не попадает в категорию одушевленных объектов благодарности, потому что забота о нем бессмысленна и невозможна в принципе. Сам Бог прекрасно это понимает.