-Не нужно.- Остановил Георгий, но, решив не обижать собеседника, пояснил. -Боюсь в голову ударит. Врач строго запретил.
Георгию отчего-то не захотелось пачкать память матери этим мутным, вонючим пойлом.
-Ах, ну да. Точно.- Председатель с готовностью убрал бутыль. Ты, ежели что понадобиться, заходи, помогу. - Провожая незваного посетителя, забормотал он. - Такая вот жизня...
Георгий вдохнул морозный уличный воздух, постоял, собираясь с мыслями, и двинулся вдоль по улице к магазину
-Тут, похоже, совсем хреново.- Рассудил он, глядя на покосившиеся заборы и темные крыши домов. Как ни крути, придется ехать в город. В собес зайти, и заодно ордена свои выручить.
- Хорошо, что хоть какие-то деньги есть.- Вспомнил он свой недельный приработок на продаже помоев.
А уже на следующий день, оставив кошку на попечение сердобольной соседки, он купил билет до областного центра.
Глава 2
Пазик раскачиваясь, тащился по укатанной колее. Нахохлившиеся пассажиры мирно дремали на своих местах. Путь в город предстоял не близкий.
Георгий поднял каракулевый воротник пальтишка и привалился головой к морозному стеклу, погрузившись в воспоминания о недавнем, как ему казалось, прошлом.
Учеба во Владивостокском училище ВМФ, которое готовило офицеров для тихоокеанского флота, подходила к своему логическому завершению. Позади осталось пять курсов, госэкзамены, скоро распределение. Однако, пока его приятели обсуждали выгоды и преимущества службы на "атомачах" перед "дизелюхами", сам Гоша мучительно искал выход. Причина его душевных метаний была проста. Едва ему стоило ступить на палубу корабля, как его начинало укачивать, причем не просто тошнило, от сильной качки его просто выворачивало наизнанку. Мутило, даже когда смотрел на воду с берега. Была ли это индивидуальная особенность организма, или еще какая причина, он так и не сумел выяснить. Как бы там ни было, служить в плавсоставе с таким недугом было бы весьма затруднительно. В то же время кто, скажите, уволит курсанта перед самым выпуском, когда на его подготовку уже потрачены немалые деньги.
Выход нашелся, когда расстроенный курсант начал подумывать о глобальном самоходе, с пьянкой, и крутым залетом в комендатуру. Спасло Прибытие в училище подполковника с красными просветами в погонах и шитым, желто-красным якорем шеврона. Он предложил выпускнику место комвзвода в дивизии морской пехоты, к тому же расквартированной во Владике. Начинать карьеру в строевой части, но в большом гарнизоне явно предпочтительней должности командира береговой базы в забытой богом дивизии старых дизельных лодок, в камчатской бухте с красноречивым названием Бечевинка.
Предпочтение "покупатель" отдавал крепким спортивным ребятам, спокойным, уравновешенным, пусть даже и не особо разбирающимся в высшей математике.
Георгий понял, это его шанс, и в тот же день представил в учебную часть рапорт с просьбой о перераспределении.
В решении не было никакой романтики, сугубая рациональность. Когда за плечами пять лет какой никакой, а службы, есть четкое понимание того факта, что выбранная профессия скучна и малодоходна. Единственный шанс для морского офицера сделать карьеру, это либо иметь крепкую руку в кадрах, или попасть на активно эксплуатируемый боевой корабль. Служить на "атомаче" всяко приятнее, чем гнить в тесных промасленных отсеках заштатной дизелюхи, и Камчатка с ее двойной выслугой по любому, круче Большого Камня или Павловска.
Но Георгию было уже не до выбора.
- Что-ж, пехота, так пехота.- Решил он. - Но как никак город, опять-же. Сюрпризы начались сразу. "Долина смерти", как прозвали в городе район, где располагалась часть, встретила молодого лейтенанта толстым слоем цементной пыли, марсианским пейзажем, и разбитой до последнего предела дорогой.
Дивизия упрятанная в распадке между заросших мрачновато - корявой приморской флорой сопок, поразила рутиной и бессмысленной скукой.
Участь молодого лейтенанта известна: Наряды, патруль, обеспечение, и снова наряды. А в перерывах изучение оргштатной структуры, написание десятка планов, и конспектов. Редкие посиделки с такими же бедолагами в определенной под общежитие младшего офицерского состава одноэтажном бараке, построенном после самой войны японскими пленными, и еще более редкие выезды в город.
Автобус из их медвежьего угла ходил по четкому расписанию, однако всего раз в час, и то до восьми вечера. А возвращаться из города по ночи пешком оказалось сомнительным удовольствием.
Однако время шло, он втянулся, освоился. Начал различать бойцов своего взвода в лицо и по характеру, вот только что-то подсказывало ему. Служить здесь до капитана дело долгое, а ждать после майорскую звездочку, когда таких должностей в части всего меньше десятка можно до самой пенсии. Куда вернее имелась крепкая возможность тихо спиваться в кампании таких же неудачников, как и он сам, попасть в черный список, затем в жернова офицерского "суда чести" и в итоге вылететь со службы с волчьим билетом. Без выслуги, без специальности и жилья.