Обычно никто не рискует заглядывать в кабинет к мистеру Грейвсу после окончания рабочего дня, если только дело не касается чьих-нибудь жизней, смертей и государственной безопасности.
“Спокойно поработать”, - как выражался сам Персиваль, ему удавалось лишь когда основная часть сотрудников департамента расходилась по домам. В огромном, наполненном магией здании становилось ощутимо тише и куда меньшему количеству людей нужны были его подписи на всяких важных, но очень отвлекающих документах - все, что он подписывал, Грейвс внимательно прочитывал для начала.
Поэтому на заглянувшего в кабинет секретаря Персиваль глянул из-под нахмуренных бровей так, что даже ко всему привычный Ник едва заметно вздрогнул. Впрочем, храбрым парнем Николас никогда не был. Ответственным, умным, исполнительным и инициативным - да, но не храбрым. Персиваль сам иногда удивлялся тому, что этот долговязый, нескладный парень, который куда гармоничнее смотрелся бы в отцовской лавке с зачарованными тканями, так долго продержался у него в качестве секретаря, не только не жалуясь но и, кажется, умудряясь находить в своей должности одному ему ведомые плюсы.
- Уже начало девятого, мистер Грейвс, - твердо произносит Ник, стоически выдерживая выражение легкого изумления на лице начальства.
“Ещё, - мысленно поправляет его аврор, надеясь, что эта мысль в его взгляде отражается достаточно четко. - Еще только начало девятого”.
- А вы просили напомнить не позже половины девятого, что сегодня… - Ник выразительно смотрит на подвижный календарь на одной из стен кабинета.
Календарь, в который Персиваль, уже понявший, к чему клонит секретарь, никогда не вносил никаких личных пометок - и поэтому благополучно забывал про все то немногое “личное”, что было у него помимо работы.
- Сегодня возвращается ваш супруг, - скороговоркой выдает Ник, замерев в ожидании каких-то указаний, ну или готовый принять любой удар судьбы.
“Супругом” Ньюта называл исключительно Ник - остальные умело обходили тему его отношений с главой аврората, а Николасу, вот, приходилось принимать в них живейшее участие. Если ему так было спокойнее, Персиваль ничего не имел против. Отсутствие кольца на пальце и записи в личном деле ничего, в общем-то, не меняли.
И Персиваль действительно забыл, что Ньют с Криденсом возвращаются именно сегодня.
Но это достаточно веский повод для того, чтобы бросить к черту все неоконченные дела, предупредить покрасневшего Ника, что завтра утром задержится - возможно даже часов до восьми утра, - и аппарировать на порог собственной квартиры, даже портфель с документами с собой не прихватив. Оставив всю насущную работу в сейфе, скорее охраняющем её от самого Персиваля, чем от чужих посягательств.
Секунду Персиваль стоит на пороге своей квартиры, прежде чем провернуть ключ в мелодично мурлыкнувшем замке, и зайти внутрь, чтобы почти сразу попасть в теплые, крепкие объятия - как Криденс чувствовал его присутствие оставалось загадкой даже для Ньюта, но на то мальчишка и обскур, чтобы бесконечно удивлять “классических волшебников”.
- Я так соскучился, - бормочет Криденс в шею, бесстыже прихватывая губами кожу над воротником пальто. Вот так, толком даже без приветствия, сразу к ласкам, от которых сбивается дыхание. - Ньют на кухне, колдует над чашками - в прямом смысле. Он был уверен, что ты придешь не раньше десяти.
- Ну видишь, какой я ответственный, - начинает Персиваль с улыбкой, рассмеявшись, когда Ньют из кухни комментирует:
- Это Николас ответственный, а ты - трудоголик!
Для этого ему наверняка приходится усилить голос заклинанием, хотя это не обязательно - Ньют мог так орать, если это требовалось, что никаких заклинаний не нужно. Криденс, уже начавший выцеловывать линию шеи до челюсти и обратно, к ключице, наконец-то находит в себе силы, чтобы отстраниться и дать Персивалю наконец-то полюбоваться им.
- Танжер пошел тебе на пользу, - изумленно подводит итог аврор, внимательно разглядывая загоревшего, повеселевшего мальчишку с почти неприлично длинными волосами, мягкими прядями падающими на лоб и обрамляющими остроскулое, красивое лицо. С каждой поездкой с Ньютом Криденс все меньше становится похож на воспитанного при церкви тихого мальчика, предпочитающего в одежде цвета грязно-серых и черных оттенков. Сейчас на нем вызывающе-лимонная шелковая сорочка, одновременно не слишком ему идущая и делающая его этим словно еще более привлекательным.
Криденс белозубо улыбается, помогая Персивалю снять пальто.
- Это ты пошел ему на пользу, а не Танжер, - мурлычет Ньют, наскоро вытирая руки пушистым бежевым полотенцем. - В Танжере он только загорел и забил гардероб безумными вещами, а если б не ты, Криденс даже из чемодана отказался бы выходить, не то что на улицу.
Здесь не поспоришь - это Персиваль приучил пугающегося собственной тени обскура к долгим прогулкам, обществу незнакомых людей и самостоятельным покупкам, Ньют не мог этим заниматься в силу собственной занятости зверями и того… что его самого бы было неплохо научить этим вещам.
- Что поделать, я просто великолепен, - хмыкает аврор, на мгновение прижимаясь губами к выгоревшему на солнце виску Ньюта, вдыхая знакомый, незабытый сладковатый запах его волос, прежде чем найти губами его губы для короткого, ласкового поцелуя.
Когда переодевшись Персиваль проходит в гостиную до него наконец-то добирается нюхль: мурчит, ластится, шумно пыхтит устраиваясь на коленях волшебника и всячески борется за его внимание с Криденсом, мгновенно устроившимся рядом. В конце концов нюхль смиряется, свернувшись клубком, когда аврор соглашается ласково почесывать его лоснящийся пушистый бок, не отвлекаясь от вылизывающего его рот Криденса, тонкие, умелые руки которого уже начинают расстегивать верхние пуговицы белоснежной сорочки.
- Ох, прости, - Криденс замирает, коснувшись пальцами груди. - Я тороплюсь, да?
Мальчик закрывает глаза, переводя дыхание, и Персиваль сейчас, когда Криденс отстраняется, видит дымчатые щупальца обскури, складывающиеся на руках Криденса в причудливый узор.
- Немного торопишься, - соглашается Персиваль, протягивая руку вперед, чтобы скользнуть пальцами по острой скуле. - Но ты ведь скучал, я понимаю. Расскажешь про Танжер?
- Ньют пускай рассказывает, - легкомысленно смеется юноша, вскакивая на ноги, - я тебе лучше покажу.
Криденс никогда не пользуется “Акцио”, ему вообще плохо даются простые заклинания - вместо них ему на помощь всегда приходит обскури - вытягивается цепкой серой дымкой, обвивая лежащие на столе альбомы, и не без изящества швыряет их в руки Криденса, чуть виновато улыбнувшегося волшебнику.
- Зато я могу призывать Патронуса, - сообщает он с гордостью и тут же чуть морщится. - Правда обскури от этого не в восторге и пытается с ним подраться, это ужасно.
Про патронуса Ньют рассказывал в письме, красочно описывая призрачно-белого лабрадора, явно считающего, что рассерженный обскури решил с ним поиграть в интересную игру.
И что только творилось у Криденса в голове, страшно представить. Персиваль утешающе ерошит длинные мягкие волосы обскура, притягивая его к себе.
Криденс аккуратно пристраивает альбом на коленях аврора, чтобы не задеть дремлющего нюхля, и переворачивает пустую страницу, открывая карандашный рисунок, изображающий извилистые узкие улочки, дома, облицованные разноцветной плиткой, разбитую мостовую и прячущихся по углам кошек, которых можно заметить, если начать приглядываться.