Прибывшие сюда отбыли в обратном порядке. Желание младших ребят: хоть разочек искупаться, не было удовлетворено. А приказ Рива они и не подумали оспаривать, наверняка знали, что бесполезно. Когда оба дисколёта рванули к небесам, я остался на пляже в компании двух музыкантов.
Улетевшие оставили нам зонтики, и мы теперь вполне могли и поваляться в тени. Но сначала мы естественно забрались в море, которое после того, как мы пробыли на жаре достаточно долго, показалось нам поистине чудесным. Проплавав до первой усталости, мы устроились на песке под зонтиками. И в это время на пляж снова опустился дисколёт - вернулся Рель.
По тому, как жадно завыли компрессоры дисколёта, по тому, что Реля слегка покачивало, ну и естественно по тому, что он вернулся так рано, было понятно, что на пути обратно он воспользовался активной орбитой, с перегрузками.
– Выжал из машины всё, что она мне позволила, - заявил он с улыбкой, - тренировался в полёте по критическим орбитам.
– С какой целью?
– Искупаться хочется. - Улыбка Реля стала поистине ослепительной. - А задержись я, ты бы мне снова не позволил.
– Это зависело бы от того, на сколько ты задержался. Валяй.
– Кого валять?
– Иди, купайся, пока я не передумал.
– Айда, ребята! - крикнул он, на ходу сбрасывая форму.
Младший, а следом за ним и Дар, тоже кинулись в море. Я же остался наблюдать за ними с берега. Сначала они вволю подурачились. Потом принялись учить Дара технике плавания, и, как я понял, не без успеха.
А ещё через пятнадцать минут на пляж опустился второй дисколёт. Рив открыл кабину, но, не выбираясь, крикнул мне:
– Командир, собирайся. Рэй попросил подбросить тебя к нему.
– Что-то случилось?
– Да нет, тревоги не объявлялось. Он просит, а не требует. А молодёжь тут оставь, пусть порезвится немножко.
Я подозвал уже успевшего выскочить из воды Реля.
– Рядовой Альись-Стрельцов, остаёшься здесь за старшего. Отвечаешь за безопасность. Расписание - на твоё усмотрение, но не забудь до вечера отвезти Дара домой, Младшего - туда же, если он того пожелает.
– Что-то случилось?
– Рэй хочет со мной побеседовать.
– Когда сам я должен вернуться?
– Утром. Потребуешься раньше - найдём и вызовем.
Рив вёл дисколёт очень аккуратно и осторожно.
– Что всё-таки случилось?
– Вопрос личного характера, он сам всё скажет.
– Ладно, не хочешь, не объясняй.
– А если бы и хотел, думаешь, мне он всё рассказал. Темнит, как всегда. Можешь вызвать его на связь и расспросить.
– Как-нибудь потерплю, а то всё равно толку не будет.
– Я тоже так считаю.
– Ну и ладно… Кстати, хочу спросить. Этот старый музыкант - Зив Гранись. Не мог я его видеть ещё тогда.
– Ты его видел, но только раз. Тогда, в Ваке, он был в той группе, что освободила вас. Он вообще-то командовал взводом моей охраны. Но, насколько помню, шлема он тогда так и не снимал, так что в лицо ты его не видел, не силься вспомнить.
– Ошибаешься, был ещё космодром, день вакской атаки.
– Ах да, конечно.
– Как он из военного стал музыкантом.
– А как я стал администратором.
– По собственному желанию?
Рив кивнул:
– После вакской атаки он перевёлся в одну из элитных частей, которые первыми атаковали Вак, был тяжело ранен - повреждения позвоночника, провалялся в госпитале почти что год, практически полностью восстановился. Я вернул его на прежнее место. Но как только Вак был повержен, подал рапорт об отставке, как из армии, так и из СК, хотя последнего тогда не делал никто. Сейчас он майор в отставке.
– Ты называл его лейтенантом.
– Он для меня всегда им и останется… Может быть, он тогда был прав, не буду осуждать его за то. Может быть, музыкант Гранись и тогда был важнее для Латы, чем лейтенант Гранись. Но именно этот человек сделал из пятнадцатилетнего Сола музыканта. Из мальчишки, который до этого буквально бредил небом и космосом, который водил мой личный реактивник лучше меня самого, при моём-то опыте… что уж тут говорить.
– За это ты на него и в обиде?
– Можно и так сказать… Хотя сейчас точно и не знаю.
– И ты ничего не говорил про это?
– Не пришлось к слову.
– Насколько я помню, ты высказывался о Соле исключительно в полупренебрежительном тоне.
– Ну и что бы изменилось, если бы я сказал раньше?
– Моё отношение.
– Стало бы более предвзятым.
– Может быть более объективным.
– Всё равно это бы ничего не изменило.
– Я остаюсь при своём мнении.
– Твоё право.
Рив явно не желал продолжения этого разговора. Для чего увеличил тягу двигателей, переводя машину с суборбиты на моторный круг. Через восемь минут мы уже были в диск-ангаре "Иглы".
Для того чтобы всё же разрядить обстановку, Рив полушутливо отдал мне честь, улыбнулся и спросил:
– Разрешите вас сопровождать?
– Разрешаю… И не обижайся.
– Я и не обижаюсь.
– Спасибо.
Сделав шаг по направлению к лифту, я громко спросил:
– Рэй, где мы на этот раз будем беседовать?
– Иди в рубку, мы тут тебя ждём.
Я не стал уточнять, что он имел в виду, говоря "мы", через несколько секунд сам всё увижу.
Рэй сидел в кресле в "своём" продолжении рубки. А с этой стороны, неловко устроившись на краешке кресла, сидел мальчишка лет десяти-одиннадцати, нервно подёргивающий и поправляющий висящую на левом плече куртку. Этого мальчишку я видел в "Эйкане", когда приглашал собеседников для Эйка, он и тогда выделялся этой самой курткой на плече. Тогда я его не пригласил. Сейчас же, присмотревшись к мальчишке внимательно, я нашёл в его облике знакомые черты.
– Привет, командир, - сказал Рэй, словно бы не он говорил со мной лишь минуту назад.
– Привет, Рэй. Представь нашего гостя.
– Это Дорверит Фусись, сын полковника Фусись.
– Здравствуй, Дор. Я правильно догадался, ты сильно похож на отца, - сказал я, протягивая мальчишке руку.
Он резковато соскочил с кресла. Так, что куртка на плече не удержалась и скатилась на пол. Под курткой не было руки. Не то, что не было совсем, но то, что было, рукой назвать было трудно. Нет, это не какие-то последствия травмы, это отзвуки последней войны.
Я постарался не подать виду, мальчишка тоже. Он пожал мне руку и только потом поднял куртку и снова повесил на плечо, скрывая своё уродство. Но он явно был напряжён.