— Может быть... — произнес Герман задумчиво, — но интуиция у тебя потрясающая! — вдруг он повернулся ко мне и спросил, — и как же ты живешь со всем этим?
— Привыкла, — ответила я. — У меня это с детства, всякие картинки перед глазами, ночные кошмары, цветные сны, то есть шизня эта... Ужасно было, пока не взяла в руки карандаш и краски. А тут как бы сразу поняла, что надо делать... Вот и рисую, как сумасшедшая... А ты... как же ты живешь со мной?
— Думаю, тоже привыкну, — улыбнулся Герман.
Я решила, что сейчас вполне подходящий момент, чтобы задать вопрос, который давно меня беспокоил.
— Послушай, Герман, а почему ты никуда не отпускаешь меня одну? — начала я без всякого вступления.
— Интересный вопрос... Разве я держу тебя взаперти?
— А разве нет?
— Что за чушь! Я просто не думал, что тебе чего-то не хватает. Ты сама говорила, что живешь в замечательной сказке, что всю жизнь мечтала заниматься творчеством. Я сделал все, чтобы твоя мечта, наконец, сбылась. Если ты хочешь куда-нибудь поехать, Виктор отвезет тебя.
— Я хочу повидаться с друзьями, с моими друзьями, — сказала я решительно.
Герман посмотрел на меня. В его взгляде было недоумение.
— Я думал, ты самодостаточная личность, — произнес он наконец.
— А что, самодостаточная личность не может иметь друзей?
— Конечно, может... Но я не думал, что мое общество надоест тебе так быстро...
— Твое общество?! Но я не вижу тебя целыми днями! Ты уезжаешь рано утром, появляешься поздно вечером, даже ночью, а я все время одна! — распалялась я все больше. — В конце концов, не могу я только рисовать целыми днями!
— А чего ты хочешь? — спросил Герман изменившимся холодным тоном.
— Я хочу нормальной жизни, общения, в конце концов, я сама — не картина в золотой раме, которая должна все время висеть на стене в одном и том же месте! Я — не деталь интерьера твоего роскошного дома!
Герман молча посмотрел на меня, его лицо искривилось в неприятной усмешке, и, выдержав небольшую паузу, он произнес усталым, раздраженным голосом.
— Ну, не ожидал... Я думал, что встретил богиню, а ты, оказывается, банальная баба! Делать тебе нечего? Так пойди, обед приготовь, посуду помой, ковры почисти!
Я онемела от обиды — на Германа, на глупую ситуацию и больше всего на самою себя.. В конце концов, я сама затеяла этот дурацкий разговор и получила по заслугам. Зачем я устроила этот скандал? Вся моя агрессивность мгновенно исчезла и, не удержавшись, я вдруг отчаянно разрыдалась. Я знала прекрасно, что большинство мужчин не переносят женских слез, и, скорее всего, моя истерика вызовет у Германа еще большее раздражение. Но мне уже было все равно, что будет дальше, остановиться я не могла, бросилась к двери и пробормотала сквозь слезы.
— Я... я уйду, прямо сейчас... и закончим на этом!
Сейчас он крикнет — ну и катись! Ну и пусть! Сказка закончилась, я сама виновата, что не сумела ее сохранить!
Вдруг я почувствовала, как его руки крепко сжали мои плечи. Он развернул меня к себе лицом, чуть касаясь моих глаз белоснежным платком вытер слезы, и поцеловал с такой нежностью и страстью, что у меня замерло сердце.
— С ума ты сошла! Никуда, никогда тебя не отпущу! Аннушка, милая, прости меня... Я был не прав...
— Это я была не права... — прошептала я, уткнувшись ему в плечо.
Он подхватил меня на руки и понес к двери. Спустился со мной по лестнице, потом как ребенка уложил в постель. Аккуратно, с каким-то особым целомудрием снял с меня одежду, сложил рядом на тумбочку, сел на край кровати, ласково погладил по лицу, приговаривая.
— Ну, успокоилась? Вот и хорошо... Ты ведь не уйдешь от меня?
— Нет... — сказала я, улыбнувшись сквозь слезы. — Все в порядке. Сама не знаю, что на меня нашло...
— Это вполне естественно, ты живой человек. — сказал Герман. — С кем ты хотела встретиться? С уличными художниками?
— Конечно... Они и есть мои друзья, мы учились вместе, голодали вместе, в холод, в дождь и снег на этих вернисажах дурацких рядом стояли...
— Ну, и как ты теперь придешь к ним? Выйдешь из "Мерседеса" милостыню подавать? Или специально в старье оденешься? Как они на тебя смотреть будут? У тебя жизнь изменилась, а у них — нет.
Меня поразила логика его рассуждения. Действительно, все было не так просто, а мне это даже не пришло в голову. Я поддалась какому-то дурацкому порыву, устроила скандал и даже не подумала о том, как встречусь с Ромкой после своего таинственного исчезновения, как объясню ему все, что со мной произошло? Да и зачем встречаться, чтобы снова исчезнуть? Я ведь не хочу возвращаться туда... Не хочу не потому, что боюсь снова оказаться на улице, в общаге, в нищете, а потому, что люблю Германа. Но разве Ромка поверит? Нет, вряд ли, скорее всего, он просто начнет презирать меня за то, что я променяла свое творчество на красивую сытую жизнь... Как объяснить ему, что у меня есть и творчество, и любовь, и только ради этого я осталась здесь... Разве интересуют меня богатство и роскошь? А разве нет? Что ж я лукавлю сама с собой, я вовсе не бесплотное романтическое существо, каким представляет меня Ромка! Мне нравится спать в удобной чистой постели, носить красивую одежду, ездить на дорогой иномарке, и это — такая же реальность, как и моя любовь к Герману, и мое творчество! И разве я изменила себе, уйдя из тараканьей общаги с единственным общим душем на два этажа?