— Странная исповедь!
— Была у меня мечта, — продолжала Валя. — Я хотела устроиться в крупной больнице… Как я ни билась, ни следила за всем новым в медицине, все же я еще далека от того, чем хотела бы и могла бы стать. Верь мне, не слава меня привлекает. Иногда я впадаю в отчаяние, чувствую, что дошла до какой-то мертвой точки, не могу двинуться вперед… И нужно все начинать сначала.
Фабиан удивленно смотрел на нее. Валя повторила те же слова, которые он недавно говорил Будяну.
— Да, это правда! — ответила она на его взгляд. — В колхозе каждый участок работы имеет своего специалиста. Агроном-виноградарь, агроном по зерновым культурам, врач-ветеринар, зоотехник, инженер-механик, экономисты… Всех не перечислишь. А я одна-одинешенька: и терапевт, и хирург, и невропатолог, и детский врач…
— Это же временное явление. В других селах больницы укомплектованы специалистами, — заметил Фабиан. — Настанет очередь и Стэнкуцы.
— Вот этого-то я и хочу: специализироваться в чем-то одном… Надеялась, что через пару лет мы уедем отсюда. Может быть, в Кишинев. Устроились бы как-нибудь. А после, набравшись сил и знаний более основательных, я с дорогой душой вернулась бы обратно. Одно время Михаил меня поддерживал. Затем им окончательно завладели виноградники. Скажу откровенно — я даже была готова оставить его здесь и уехать одна. Я чувствую, Михаил согласится остаться на месте Моги. И кто знает, сколько еще лет мы не сможем тронуться с места! А потом уже не будет смысла. Я состарюсь…
— Я буду любить тебя и старухой, — улыбнулся Фабиан.
— Видишь, какой ты… — огорчилась Валя. — С Михаилом ты можешь говорить серьезно, сочувствовать ему. Михаил теперь привлекает всеобщее внимание, все заняты им и его делами, а я давно уже отошла в тень… То есть никто не принимает меня всерьез. Никто…
«Я думал, что у них все в порядке, что я один бьюсь со своими неразрешенными проблемами», — подумал Павел. И еще он подумал, что Вале, возможно, предстоят и более тяжелые испытания, чем Михаилу. Ведь мечтать безо всякой надежды на то, что твои мечты хоть когда-нибудь сбудутся, непомерно тяжело. Он, по крайней мере, прошел через это…
Послышался робкий стук в дверь. Вошла молодая женщина с сумкой в руке. Увидев Фабиана, она смущенно остановилась у дверей.
— Добрый день, — вымолвила она.
— Проходите, садитесь, — пригласила ее Валя.
Но посетительница положила сумку на табуретку и на миг застыла, не отнимая рук от сумки.
— Ну, как себя чувствует Ионуц? — поинтересовалась Валя.
— Жив, здоров, Валентина Андреевна, — радостно ответила женщина. — Не знаю даже, как вас благодарить… Сегодня ему исполнилось два годика. И не умолкает весь день. — Женщина торопливо открыла сумку, вытащила оттуда цветущую герань в горшке и поставила на подоконник. — Это вам, Валентина Андреевна, — смущенно сказала она. — Чтоб радовать ваши глаза… И еще прошу вас заглянуть сегодня к нам…
— Зайду, Веруца, — пообещала Валя. — Спасибо за цветок.
Фабиан заметил, как Валя откликнулась на посещение матери, но более всего — на известие, что мальчик вполне здоров. Он понимал, что Валино счастье здесь, что работа в больнице стала неотъемлемой частью ее жизни, но она не совсем еще ощущает это.
— Ты не догадываешься, — сказал он Вале, когда за Верой закрылась дверь, — как ты нужна людям здесь, в Стэнкуце!…
Валя покачала головой:
— Ты еще не все знаешь… Помнишь, однажды я оплакивала смерть одного человека…
— Все, что касается тебя и Михаила, свято хранится в этой коробке, — Фабиан стукнул себя по лбу.
— А сегодня я оплакиваю большого специалиста в медицине, — продолжала она с той же грустной улыбкой на устах. — Прости, что я забила тебе голову своими заботами. Но я должна была объяснить, почему я сержусь на мужа. — Валя с улыбкой растрепала ему волосы, словно это он нуждался в утешении. — Когда ты снова приедешь в Стэнкуцу, лет так через пять, то найдешь морщинистую старушку, поворчливее, чем сейчас…
Валя подошла к окну и задумчиво посмотрела на красные цветы герани, которые за те несколько минут, что простояли здесь, словно ожили, стали свежей, и их аромат наполнил комнату.
Ей стало легче, она была благодарна Павлу за то, что он выслушал ее не пытаясь успокаивать. Наверное, ее слова прозвучали слишком театрально, когда она ему сказала: «Я оплакиваю большого специалиста в медицине!»
— Я решила остаться с Михаилом, — успокоившись, сказала она, словно давно приняла это решение и уже привыкла к нему. — Он нуждается в моей поддержке, в моем присутствии более чем когда-либо. Хотя бы для того, чтобы было на ком выместить досаду.