— А… Это ты, Сова? Что новенького?
— Док хочет знать, не встретил ли Белая Сова спасателей? Нет, старик.
Никто не придет к вам на помощь — только вы сами.
— Вечно ты все стремишься нас ткнуть мордой в грязь… А кто это с тобой?
Трое остальных, безучастно смотревших на огонь, оторвали наконец, свои глаза и повернулись в нашу сторону.
— Они из города.
— Давно?
— Не очень… — я решил, в конце концов, сам вступить в разговор. И я и
Ната с трудом сдерживали свое волнение…
— Как там?
Я смешался — что подразумевал под таким вопросом этот человек? Сова спокойно оттеснил его в сторону, давая нам место возле очага.
— Гостя следует встречать теплом, едой и питьем и лишь потом расспросами.
— Э… Сова, оставь свои штучки. Ты не у себя в вигваме.
— Типи.
— Да хрен с ним, какая разница? Предложить нам нечего — еще никто ничего но поймал. Рыба сегодня, как бешеная, даже близко к берегу не подходит. А в разнотравье никто не ходил — опять волки объявились.
— Ты мужчина, Док?
— А что, по мне не видно?
Сова с усмешкой произнёс:
— Штаны и седина не делают мужчину мужчиной. Возьми оружие и прогони волка. Лучше убей. Добудешь и шкуру, и еду.
Тот, кого он называл Доком, пренебрежительно отмахнулся:
— Я в жизни мухи не обидел, а ты — убей… Да и как я это сделаю? Голыми руками, что ли? Тебе легко говорить — вооружился с головы до ног, можешь и попробовать.
— Мне не нужно пробовать. На груди Совы висят знаки его доблести. Разве ты не видишь этих шкур? Они не валялись на моей тропе — мне пришлось получить их в поединке!
— Не всем же быть такими, как ты? Я привык к иной жизни… а носится по лесам, с каменным топором и дубиной на плече — нет… Это не для меня!
— Ты всё ещё надеешься, на лучшее? Мне жаль тебя, Док. Чем скорее ты поймёшь, что топор, пусть даже каменный, станет тебе хорошим другом, тем больше у тебя останется шансов на жизнь. Если, конечно, ты хочешь жить.
— Да ладно, хватит вам собачиться… — с земли поднялся очень крупный, могучего телосложения, мужчина, чуть ли не вдвое превосходивший Сову в плечах и выше на голову. Я даже присвистнул — настолько богатырская внешность была у этого человека. Он погладил небольшую, тёмную бородку и степенно протянул мне руку:
— Стопарь.
— Стопарь?
— Ага. С лёгкой руки нашего общего приятеля! — он выразительно посмотрел на Сову. Индеец невозмутимо уселся на освободившееся место. Сидевшие рядом подвинулись. Стопарь — как он представился — жестом пригласил нас последовать примеру Совы. Мы сели.
— А вас как кличут?
— Меня — Дар. А её, — я положил ладонь на колено девушки. — Ната.
— А… Это не клички… Значит, вам прозвище ещё не дали? Новенькие, что ли?
Я пожал плечами… В каком-то смысле мы уже были далеко не новичками.
Стопарь с хрустом переломил об колено здоровенную ветку и бросил в огонь.
Тот с жадностью ухватился за мгновенно вспыхнувшие листья, быстро превращая их в весело взметнувшийся вверх огонь.
— Могли бы набрать дров посуше…
— Зачем? Сейчас не так, как раньше… Когда сплошная, голая земля, везде была. Теперь, рви, не хочу. Вон, как она прёт — не успеваешь запоминать. В пару дней пустошь исчезла!
Сова посмотрел куда-то вдаль и согласно кивнул.
— Да. Даже мёртвая зона покрылась травой. Скоро Сова сможет пойти туда по следам новых зверей.
— Вот-вот, зверей, как раз, тоже прибавится. Кто бы хоть объяснил, откуда эти твари берутся?
Неподвижно лежавший до этого мужчина, у которого вся голова была замотана в некоторое подобие чалмы и пиратского платка вместе взятых, повернулся в нашу сторону. У него что-то было с лицом, Ната слегка отшатнулась, но, совладав с собой, снова уселась на место.
— Не пугайтесь… — он буквально прошипел, почти не разжимая губ.
— Это — Череп. У него сгорело всё лицо и кожа на голове. Теперь он вынужден носить платок, иначе любой, кто его увидит, теряет дар речи. Он больше мужчина, чем Док, или некоторые иные — Сова спокойно прокомментировал это небольшое событие. Мужчина согласно кивнул и вновь повернулся к огню. Он был одет так же необычно, как и Сова, но без вычурных, индейских узоров. На его ногах так же имелись мокасины, за пояс был воткнут нож и томагавк, а возле него, на земле, лежал лук, по качеству не уступающий луку индейца. На груди Черепа — она была ничем не закрыта — виднелись многочисленные шрамы и следы от ожогов. И, примерно, такое же ожерелье из когтей и клыков, как и у меня самого.