Их было десять. И при взгляде на каждого невольно хотелось отвести глаза, чтобы не видеть того, что может сотворить с человеком неведомая нам сила… Любой из них мог бы соперничать своим обликом со зверем, любой был бы принят за зверя и убит при встрече с людьми, если бы не сумел убить сам. И скорее, последнее было даже вероятнее. Мощные, поросшие густым мехом, торсы, остроконечные прижатые к голове уши, хищный взгляд внимательных и цепких глаз и очень сильные руки-лапы, способные без оружия разодрать тушку джейра или степного козла. У каждого имелась какая-то своя, отличительная особенность, делавшая его слегка непохожим на остальных, но в общем они производили впечатление собранной и свирепой стаи. Их вёл пожилой, крепко сбитый мужчина, целиком покрытый этой невероятной для нас шкурой. Она полностью заменяла ему одежду — так сильно он весь зарос волосами. Никто из них не был одет, разве что на поясах все они носили что-то вроде набедренных повязок — и еще этим напоминали о том, что они все таки люди… Я вгляделся внимательнее — вожаком перерожденных был Леший.
Мы не водили дружбы. Таких, как он, в долине насчитывалось немного, и они всегда предпочитали держаться особняком. Если у меня, после Того дня, все изменения коснулись лишь цвета волос, то у них они были намного сильнее, и выражались подчас самым неожиданным и пугающим образом. От этого люди их побаивались, а после наших рассказов о жутком создании, встреченном в провале, старались избегать. Нередки были и стычки, не всегда заканчивающиеся мирно… И, хоть их и не считали оборотнями, но и за полноценных людей не принимали тоже. Леший кивнул мне.
— Кто из вас Дар?
Он смотрел на меня, но перевел взгляд на Стопаря, полагая, что среди нас только он, обладая таким ростом и силой, может оказаться тем, кто ему нужен. Кузнец, не улыбаясь, отрицательно качнул головой и указал в мою сторону. Леший, ещё раз смерив меня взглядом, помолчал немного и продолжил:
— Так это ты — будущий вождь прерий? Сова описывал тебя несколько иначе…
— Я Дар. И я вождь, если уж так это звучит, форта на Синей реке. Я тебя помню, видел как-то в поселке, на празднике Мены. Ты был там с Клешней.
— Мы не разговаривали с тобой, иначе бы я не ошибся. Я бывал в поселке, иногда. Нам там нечего делать — многое уже не имеет прежней цены и смысла… Меня кличут Лешим, но настоящее мое имя иное. Это Белая Сова всем раздает клички. Странно, что он тебя еще никак не назвал. Я встречался с ним, по делу. Индеец говорил — вам, людям из форта, нужна помощь… Это так?
— Так.
Леший чуть замялся. Он окинул меня взором и произнес:
— Я думал — ты здоровый… как вот этот! — он кивнул в сторону Бугая. — А ты так, не выше среднего… Сова разговаривал с нами со всеми. Ты знаешь, как к нам относятся. Вроде, и не враги, а на самом деле, так даже хуже. Ну и… мы не высовывались.
Он прищурил глаза, и без того скрытые под рыжевато-бурой шерстью, росшей прямо на лице…
— Сова мне обещал. Мне, и всем, кого я позвал за собой. Если ты станешь вождем прерий — ты положишь конец этой вражде. Мы не сделали ничего плохого людям. Никому! Если и бывало что-то, то не по нашей вине. И не мы виновны в том, что стали такими…
— Знаю — сказал я, протянув ему руку. — Я не делал различий меж людьми раньше — по цвету их кожи и национальной принадлежности, не собираюсь и сейчас, когда различия стали иными… Как теперь. Вы остались людьми в своих сердцах — это куда важнее, а эти… изменения, они могли произойти с каждым.
Он спокойно заметил:
— Ты хотел сказать — уродства… Пусть так. Мы не напрашиваемся на дружбу и не собираемся приходить в ваши поселки — будем жить, как жили. Сами по себе. Но я хочу быть уверен в том, что никто не станет исподтишка рыть нам ямы и убивать, как диких зверей! Ты можешь мне дать в этом слово перед всеми перерожденными?
Я шагнул вперед и поднял вверх руку, призывая к вниманию:
— Я, Дар — вождь форта у Синей реки и… вождь прерий, если сами прерии признают это — обещаю вам! Никто и никогда в форте не бросал косого взгляда в сторону тех, кого судьба так изменила внешне… и кто остался прежним в душе! У нас, в форте, каждый, из приходящих путников всегда сможет рассчитывать на приют и пищу. Будет встречен как гость, на него не станут смотреть, как на врага. Между нами не было вражды раньше — не будет ее и впредь. Так было до появления банды, так было, когда они хозяйничали в долине, и так будет впредь, если мы сможем навсегда избавиться от этой угрозы! Те, кто думал о себе, как о нормальных, в большинстве своем, остались в норах и землянках, а те, кого перестали ими называть — стоят передо мной. Так кого же я тогда должен считать человеком? А, раз так… Что ж — вот мое слово и моя рука! Я не могу вам предложить большего…