В глазах Угара мелькнула молния и сразу погасла. Он отвернул морду в сторону…
— Он меня иногда пугает…
Ната говорила очень тихо, постепенно приходя в себя. Издалека доносился шум продолжающейся битвы, но мы уже не сомневались в ее исходе…
— Меня тоже. Угар все понимает… может быть, по-своему.
Ната протянула к нему узкую ладонь, Угар ткнулся в нее своим носом, поглядывая исподлобья в мою сторону.
— Да… Процесс перевоспитания, похоже, уже упущен. Все. Заканчивайте нежности — нам еще далеко. Собакам не до нас, но рисковать мне сегодня больше что-то не хочется! Тем более, что половина моих стрел осталась торчать в теле этой твари. Кстати, не представляю себе, как мне удастся вернуть назад меч…
Угар глухо рявкнул, вывернулся из рук девушки и нырнул в кусты. Она всплеснула руками:
— Опять убежал…
Угар вернулся очень быстро — мы не успели отойти и на пару сотен метров.
Он тащил в пасти, держа за рукоять, мой меч… Я ошарашено смотрел на его лукавую морду, а Ната, потерявшая вдруг дар речи, только качала головой…
Мы молча привлекли его к себе — выразить что-либо словами было невозможно!
— Ты сможешь идти?
— Да. Я уже в порядке.
Угар бежал немного впереди, обнюхивая заросли. Он вел себя спокойно. Я подумал о том, что все живое, услышав битву на лужайке, поспешило поскорее убраться отсюда подальше!
Найдя безопасное место, мы сделали привал — и мне, и Нате требовался более продолжительный отдых, чем короткие остановки во время бегства. Кроме того, у нас обоих имелись многочисленные синяки и ушибы, полученные во время схватки. На привале я осмотрел мешки, к счастью, все, что мы с ней приготовили для мены, сохранилось. Теперь я навсегда зарекся проходить через низины напрямую… Дорога вдоль реки была длиннее, но безопаснее.
Выбирая между затраченным временем и опасностью нарваться на подобные встречи, мы остановились на первом. Это следовало учесть, когда станем возвращаться… Белая Сова не говорил нам о таких чудовищах, но индеец мог и не знать об их существовании. Я нахмурился — при встрече, в поселке, следовало предупредить его о такой возможности!
Еще через день, уже при подходе, когда появились знакомые очертания, я остановился. Мы хотели привести себя в порядок — являться в разодранной и грязной одежде к людям, почему-то не хотелось… Интуиция подсказывала мне, что наш вид играет не последнюю роль в том, как к нам будут относиться в дальнейшем.
В первый раз, когда мы посетили поселок вместе с Совой, мы почти не успели его рассмотреть — индеец увел нас из него рано утром. Вскользь полученные сведения о жителях поселка, их привычках и стихийно установившихся обычаях не могли полностью раскрыть нам того, что могло ожидать нас при очередной встрече с людьми. Но некоторые вещи мы запомнили хорошо. В поселке не брезговали воровством. Кто-то усиленно пытался набрать команду для навязывания своей воли другим. Мужчины предпочитали проводить время поблизости от озера, ничего не делая, или, объединяясь, устраивали некоторые подобия совместной охоты на зашедших в поселок животных, окружая их в кольцо и забивая палками и камнями. Оружия, подобного тому, какое имелось у меня, Совы или Черепа, имелось мало. Преобладали дубинки и острые палки — либо они не хотели иметь другого, либо просто не знали, как его сделать. Я спросил тогда у Белой Совы, почему никто не смастерил себе лук или, хотя бы, копье, но он молча пожал плечами. Видно было, что этот вопрос ему неприятен…
Док шепнул мне еще кое-что… Пока жизнь в поселке происходила без очевидных стычек — борьба за лидерство еще не успела разрушить их невольное сообщество. Но долго так продолжаться не могло. Белая Сова враждовал со Святошей. Я еще не встречался с ним, но со слов Дока, примерно представлял, с кем придется иметь дело. Это был грузный, крупного телосложения мужчина, который всем говорил, что он монах одного из разрушенных стихией монастырей. Так это или нет — узнать правду было нельзя. Бывший монах яро сопротивлялся стремлению Совы приучить людей жить по законам вольных охотников прерий. Он стремился внушить им свои законы, зачастую почерпнутые из вольного переложения каких-то церковных канонов, которые сам же и трактовал. По мнению Святоши, охота не должна была отвлекать людей от молитв, а зарабатывать себе на пропитание, они могли и чем ни будь, другим. Док, весьма иронически относясь к проповедям последнего, тем не менее, предупреждал, что речи монаха падают на уже подготовленную страданиями почву. Многие из выживших, уже не знали, на что надеяться, и слова священника, пусть зачастую и бестолковые, все таки несли им слабое подобие душевного утешения… Но при этом Святоша не брезговал присоединиться к удачливым охотникам, где посулами, а где и откровенным вымогательством или угрозами, заставляя последних делиться своей добычей. Ему помогало несколько парней, из числа тех, кого он потихоньку натаскивал, как личную гвардию. Собственно, это и было настоящей причиной того, почему Белая Сова покинул поселок и предпочел появляться в нем только по праздникам.