– Срочное сообщение, – сказал компьютер. Над поверхностью стола появился лист бумаги. Огюст Бланк взял его и тут же протянул Сергуду-Смиту.
– Это вам, – сказал он.
Сергуд-Смит быстро прочитал и улыбнулся.
– Я приказал регистрировать и анализировать все перемещения повстанческих кораблей. Пища им нужна более, чем нам. Они отправили множество кораблей на Халвмерк. Это одна из производительнейших продуктовых планет. Я хочу, чтобы эти корабли сели и загрузились. И отбыли...
– Чтобы мы их захватили! – Огюст Бланк был в восторге, все недавние страхи тут же оказались забыты. – Гениальный план, Сергуд-Смит, я вас могу поздравить! Они сами навлекли на себя войну, и они заплатят за это! Мы заберем еду, а им в обмен дадим голод.
– Именно это я и хотел сказать, Огюст. Именно.
Они улыбнулись друг другу с садистским удовольствием.
– Пусть винят только самих себя, – сказал Сергуд-Смит. – Мы им дали мир, они нам – войну. Теперь они узнают, что это такое – высшая цена за решение. Когда мы покончим с ними, мир в галактике воцарится навеки. Они забыли, что они – дети Земли, что благополучие их планет было создано нами! Они забыли, что стоила терраформа всех этих планет, чтобы сделать их удобными для человечества. Они забыли цену жизней и денег. Они восстали против нашей мягко правящей руки. Но мы сожмем эту руку в кулак и покараем их. Они начали этот мятеж, эту войну – но мы их закончим.
3
– Ты уже уходишь, – сказала Элжбета. Она говорила тихо, почти бесчувственно, но ладони ее были плотно сжаты на руках Яна. Они стояли в тени корпуса огромного зерновоза, одного из огромных металлических цилиндров, что вздымались неподалеку от них. Он взглянул на ее нежные черты и не смог подыскать слов для ответа; он лишь кивнул. Любовь в ее глазах, годы, проведенные здесь – этого было слишком много для него, и он отвернулся.
Ирония судьбы – после этих лет одиночества на сумеречной планете жениться, зачать ребенка, насладиться, наконец, счастьем и покоем, и теперь улетать. Но альтернативы не существовало. Он был единственным, кто мог бороться за право народа это сельскохозяйственной планеты, кто мог добиться того, чтобы однажды здесь появилось совершенное и порядочное общество. Потому что он был единственным на Халвмерке, кто родился на Земле и кто знал реальность существования здесь и во всей сфере Земного Благосостояния. Халвмерк был безнадежным миром, где обитатели являлись сельскохозяйственными рабами и трудились, чтобы кормить другие планеты, ничего не получая взамен, кроме возможности вести скудное существование. Сейчас, в крайнем случае, восставшие планеты могут рассчитывать, что они будут работать, как прежде. Что ж, они будут обслуживать фермы – но только в том случае, если исчезнет сама система заточения на этой планете. Если они смогут участвовать в культуре Общего Благосостояния, если смогут давать детям образование – и в конце концов изменят застойное и искусственное общество, навязанное им Землей. Ян знал, что не может рассчитывать на благодарность, даже на любовь, за то, что он собирался сделать. Но все же делать это надо. У него долг перед поколениями, которым предстоит придти. И также и перед своими детьми.
– Да, мы должны улетать, – сказал он.
– Ты здесь нужен, – она не хотела его умолять, но именно это звучало в ее голосе.
– Попытайся понять. Эта планета, пусть она для нас и велика, на самом деле лишь очень маленькая частица галактики. Очень давно я жил на Земле, очень успешно работал там и был достаточно счастлив, пока не открыл вдруг, на что в действительности похожа жизнь большинства людей. За это меня арестовали, лишили всего и отправили сюда в качестве простого работника. Но пока тянулись здесь эти медленные годы, восстание, в котором я участвовал, добилось успеха. Везде, только не на Земле. На текущий момент моя работа здесь закончена, зерно собрано и будет отправлено на голодающие планеты. Но после того, как мы накормим восставших, я хочу получить гарантию, что мы сможем пользоваться плодами победы. Понимаешь? Я должен лететь. И уже пора. Орбиты рассчитаны, и эти корабли стартуют очень скоро.
Когда Ян говорил, Элжбета завороженно смотрела в его лицо, запоминая эти тонкие, резкие черты. Она сплела руками его худощавое мускулистое тело, крепко прижавшись, чтобы ребенок оказался между ними, под защитой тепла их тел; она прижималась изо всех сил, словно чувствовала, что после того, как отпустит его, этого никогда не произойдет. Эта возможность не осознавалась разумом, хотя все время маячила где-то поблизости. Где-то среди чужих звезд идет война, и он уходит на нее. Но он вернется; это была единственная мысль, которая могла удержаться в ее мозгу.