Широкая улыбка появилась на лице Конана. Он прогудел на всю комнату:
— Кто сказал, что я не король, старик? Я не просто король, а король самого могущественного государства на Западе — Аквилонии. Я задушу тирана на его троне вот этими руками. Я силен — я убил недавно двух мечников Ях Чанга и чудовище ада. Чем я не соответствую пророчеству?
Старик некоторое время недоверчиво смотрел на него.
— Это верно, Конан? Ты — король? Ну, что же… Моя возлюбленная жена сказала, что освобождение наступит через двадцать лет после нашего изгнания. Хвала богам! Мы устроим пир и жертвоприношение этой ночью. Завтра мы встанем под твою команду. Ты поведешь нас!
Конан рассмеялся:
— Не так быстро, мой друг! Надо осмотреться. Я не собираюсь бросаться в пасть этого мерзавца наобум. Боги помогают тем, у кого есть разум и терпение. Мы должны разработать наш план с большой осторожностью.
Его голос потонул в радостных криках толпы, собравшейся вокруг хижины Канг Лун-дзе. Конан с внезапной серьезностью принял скромное поклонение этого народа, единственной надеждой которого он явился.
Изгнанники держали совет. Атмосфера в бамбуковой хижине стояла напряженная. Конан сидел, развалясь на циновке с кубком вина в руке; его умные голубые глаза изучали новых союзников. Воздух был наполнен ароматом лотоса.
— Войти в замок довольно тяжело, — сказал высокий скуластый мужчина, чье лицо было обезображено шрамом, шедшим от брови. — Проклятые мечники день и ночь охраняют входы и выходы. И потом — сверхъестественная сила самого колдуна… Наши люди не вооружены, и прямая атака на прекрасно укрепленную цитадель окончится разгромом.
— Ты прав, Ленг Чи, — сказал старый Канг Сюн. — К успеху могут привести лишь хитрость и обман. Я знаю только один способ, который и нужно использовать. На этой неделе Ях Чанг отмечает ежегодный праздник в честь захвата Пакчанга. Кульминацией праздника является танец львов. Этим ритуалом Ях Чанг отдает дань древним традициям. Большие ворота будут открыты, и публика займет места внутри двора. Но как использовать этот момент, я не могу сказать. Король Конан — белокожий, и, кроме того, он выше всех людей, так что будет весьма трудно замаскировать его. Может быть, спрятать его в ящике?
Грубый голос Конана прервал его речь:
— Ни за что, мой друг! Лежать без движения в гробу, б-р-р! Но этот танец львов навел меня на одну мысль. Танцующие, вероятно, одеты в маски львов. Я могу затесаться в их толпу и проскользнуть, в конце концов, в замок. Дальше я знаю, что делать. Единственное затруднение — костюм и маска.
— Судьба предопределила наш путь, — воскликнул старик. — Из соседней деревни люди пойдут на праздник, мы одолжим у них ритуальную маску. То, что ты сейчас предложил, весьма заманчиво. У тебя действительно есть шанс проскользнуть в замок в конце праздника, потому что среди перепившихся людей часто возникает неразбериха. В это время мы сумеем, вероятно, поднять бунт. И тогда меченосцы узурпатора будут весьма удивлены, встретив людей с оружием в руках. Я думаю, что мы сможем устроить Ях Чангу необыкновенно веселый пир!
— Но это еще не все, — сказал Ленг Чи. — Сколько мы имеем воинов? У Ях Чанга две сотни солдат личной охраны, рядом его регулярные войска. Они моментально придут в действие, услышав шум битвы.
— И еще мы плохо вооружены, — сказал другой кхитаец. — А войска узурпатора покрыты броней, точно раки из озера Хо.
Спор затянулся. Заговорщики никак не могли принять решение. Внезапно Конан спросил:
— Вчера, князь Канг, вы говорили о группе западных наемников, захваченных Ях Чангом. Что с ними?
Старик ответил:
— В месяце Хог их группа в количестве пятидесяти человек пришла с Запада. Они говорили, кажется, что служат королю Турана, но, возмущенные тяжелой службой, дезертировали и пошли искать счастья на Восток, в Кхитай.
Ленг Чи продолжил рассказ:
— Они прошли в нескольких километрах к северу, через деревню Шелум. Их встретили с почетом, потому что они уничтожили банду грабителей, а сами вели себя мирно, не совершая грабежей и насилий. Поэтому жители деревни предостерегали их о Ях Чанге, но они не послушались и отправились в Пакчанг. Мы слышали, что они хотели поступить на службу к Ях Чангу. Он с притворной благосклонностью принял их, дал в их честь пир, во время которого отрубил голову командиру, а остальных заключил в подземелье.