У совершеннолетнего здоровяка Мирослава Янковского не было никакого шанса вырваться из привычного круга вещей. Тем более, что жизнь европейских безработных за годы, прошедшие после изгнания чужеземцев, не стала слаще.
Это была очередная несбывшаяся иллюзия — освободившиеся рабочие места, на одну вакансию претендовало пятьдесят человек, научно-технический прогресс никто не остановил, порой казалось, что он превратился в самостоятельный разум, производящий новые и новые устройства, заменяющие человека, исключительно в угоду собственным амбициям. Быстро выяснилась ещё одна неприглядная сторона медали: белый человек и не слишком-то жаждал трудиться в поте лица своего. Взять в руки лопату и копать яму это был пережиток далёкого прошлого, и никто не хотел возврата. Жизнь стала слишком комфортной, необходимость пахать от зари до заката никому не улыбалась.
Виртуальный мир интернета заполняли бесчисленные рассказы, как можно зарабатывать деньги, не снимая домашних тапочек, просто нажимая клавиши на компьютере. Это была ложь, но такая приятная для сердца, в этой лжи было изумительно купаться, зная, что у тебя нет дурака начальника, тебе не нужно ехать в переполненном транспорте в офис и выпрашивать лишний день к несчастному недельному отпуску.
Эта интернетовская болтовня не давала заработка, и государство было вынуждено вешать бремя на себя. Через три года после этнической зачистки Европы бюджет на пособия по безработице превысил средства, выделяемые на оборону и культуру. Ещё через два года демократические правительства рухнули в бездонную пропасть отрицательного сальдо.
Их сменили лидеры, которых с натяжкой можно было назвать новыми нацистами. С натяжкой, потому что им не хватало жестокости, исступлённости и планомерности горилл прошлого, расовые враги были изгнаны до них, коммунизм давно вышел из тренда. Антисемитскую карту никто даже и не попытался разыгрывать, настолько она пропахла нафталином.
В конечном итоге, усилия этих новых нацистов свелись к максимальной пропагандистской героизации славного европейского прошлого, ужесточению, вплоть до смертной казни, налогового контроля и тотальному компьютерному слежению за всеми, кто имел несчастье высказать собственное мнение. К обветшалой триаде: «Мир, прогресс, разум», добавилось существенное прибавление: «Все вокруг — враги. Надо быть начеку и держаться из последних сил». До какой поры надо держаться, не знал никто, включая самих лидеров нацистов.
За океаном кажущимся островом спокойствия и прежней блаженной жизни стояли Соединенные Штаты, превратившие из страны открытых возможностей в страну закрытых возможностей. Они отгородились от чиканос трёхметровой бетонной стеной по всей границе, с европейцами они по-прежнему дружили, но невзначай ввели визовый режим и право отказа на посещение страны без объяснения причин. Легко приехать могли только специалисты в своих отраслях, как правило, в сфере новых технологий, и, приехав однажды, обычно оставались навсегда. Те цветные, что жили в Америке, давно ассимилировались, и готовы были порвать глотку любому, кто сомневался в избранном пути Штатов. Этот избранный путь вполне рационально подвёл американцев к простому выводу: если континент Европа не успевает за нами, нам очень жаль, но мы ничем не можем помочь.
Были ещё, конечно, полумифические в сознании переставших путешествовать европейцев страны вроде Австралии и Новой Зеландии, где тоже жили белые и где вроде бы всё не так плохо, но проверить, так ли это на самом деле, почти ни у кого не было возможности, трансатлантические перелёты стали безумно дороги и требовали специального согласования с нацистскими властями.
На другом конце света многомиллиардным ульем копошился Китай, его желтолицые правители с непроницаемой улыбкой со скоростью света лепили великую индустриальную державу. Они невозмутимо смотрели на мир, изучали статистические отчёты об уровне ай кью населения и нисколько не сомневались, что Поднебесная на этой планете может быть только одна.
Привычный круг вещей ждал окончившего гимназию Мирослава Янковского, обычного жителя глухих задворок западного мира, перешедшего в неонацистский формат и предельно далёкого от наивных романтических мечт о гуманной и счастливой жизни: отец, по всей вероятности, сможет передать ему по наследству место водителя грузового трейлера, лет в двадцать пять, отгуляв положенное, он женится на приличной местной девушке, общими семейными усилиями им обеспечат скромную жилплощадь, и, наконец, пойдёт продолжение рода человеческого. Вопрос: «Зачем?» показался бы этим львовянам диким.