Звенящий от негодования голос был слышен далеко. Даже задние ряды улавливали обрывки фраз и толкали тех, кто стоял впереди, чтобы они разъяснили, что к чему. Наместники в ложе во все глаза смотрели на совершенно белого лорда Ровилара, который двумя руками вцепился в перила и изо всех сил старался сохранить твердость и спокойствие.
— Столько лет, — прошептал он.
— Вот это да! — Янсор пихнул локтями Раэну и мастера Боара. — Вот это сюжет! Я б сыграл! Ты как? — подмигнул он девушке. — Сможешь написать пьесу?
— Ну, попробовать-то можно, — кивнула она. — Если мастер Боар согласится её поставить.
— Вряд ли нам разрешат показывать её на Архипелаге, — ответил осторожный глава труппы, — но в землях людей… Почему бы и нет? Тем более, что в продолжении этой истории оказался замешан наш Лаэ… Лейр. Если он со…
Оглянувшись по сторонам в поисках мима, мастер Боар его не нашёл. Соэль стояла в одиночестве. Минуту назад её муж был рядом — и вот он исчез, неизвестно куда.
— Она умоляла тебя о милосердии, — тем временем продолжал Охтайр, вперив ненавидящий взгляд в лицо лорда Ровилара. — А что сделал ты? Ничего! Просто стоял и смотрел, как убивают ту, которая всего-навсего просила о помощи! Более того — ты пытался убить её сына. Сына, которого она родила от орка, и вся вина которого состояла в том, что он осмелился появиться на свет!
— Неправда, — воскликнул бывший Наместник. — Я хотел…
— Уже не важно, что ты хотел! Оправданиями ничего не исправить. Ты разрушил мою жизнь, а теперь я пришёл, чтобы разрушить твою. Всё, что произошло на Острове — моих рук дело. И Дехтирель была мне хорошей женой. Мы были одного поля ягоды, но она была лишь средством, в то время как целью был ты… дядюшка… Ты, обрекший меня много лет назад на сиротство, голод, бродяжничество… Не бойся, я не поступлю с твоим сыном так, как ты сам поступил с сыном своей сестры.
— Она… на самом деле не была моей сестрой, — прошептал лорд Ровилар, не слыша своего голоса.
— Что-что? — стоявшие рядом Шандиар Изумрудный и леди Аннирель навострили уши.
— Она была моей кузиной, — ровным голосом сказал он. — Моей кузиной… и моей невестой… До войны.
— Значит, он действительно ваш племянник?
Всё произошедшее было слишком тяжело для лорда Ровилара. Он изо всех сил цеплялся за перила, чтобы устоять на ногах и боялся даже моргнуть, чтобы не потерять сознания. Взгляд его впился в лицо денщика его сына. Сходство между ним и его матерью было минимальным — брови, линия губ — но почему-то сомнений не возникало.
— Я не хотел, — еле слышно выдавил он.
— Что-что?
— Я этого не хотел, — в ушах стоял противный тонкий звон, предметы и лица отдалялись, уплывая куда-то.
— Ну, насколько я понимаю, — промолвил лорд Глессиар, — турнира не будет? Родной племянник — более близкий родственник, чем супруг свояченицы. Не так ли?
Он оглянулся на стоявший в глубине ложи столик. Там под охраной двух Преданных на шелковой подушке лежал платиновый венец Наместника Сапфирового.
Охтайр улыбнулся, чувствуя, как с плеч валится тяжесть, давившая на него столько лет. Он как никогда был близок к цели. Он не торопясь спешился, подошёл к ступеням, но только поставил ногу на нижнюю, как пронзительный звук трубы заставил всех обернуться, ища его источник.
— Похоже, — лорд Шандиар первым заметил движение у противоположной ограды, — одной битвы все-таки не избежать!
Лорд Ровилар рухнул в кресло, чудом не промахнувшись мимо. Он догадывался, кто мог рваться на поле и не знал, плакать или смеяться.
Часть 2. Глава 12. Эпилог
Глава 12.
Далеко бежать в казармы Преданных Рави не пришлось — практически все легионеры, кроме тех, что несли караул возле ложи, сейчас находились в двух больших палатках, расположенных рядом с турнирной ареной. Нет, они не готовились к бою, но всё равно находились в состоянии полной готовности исключительно на тот случай, если бы пришлось усмирять волнения. Все были при доспехах и оружии. Те, кто уже оделся, поторапливали товарищей, помогали затягивать ремни и поправлять амуницию. Преданным хотелось посмотреть на турнир.
Когда Рави ворвался под навес, соединяющий две палатки, где собирались уже одетые воины, смех и разговоры замерли, как по волшебству. Все взгляды обратились на незваного гостя, и наследник Наместника почувствовал себя неуютно. Но тут же отбросил колебания — времени было мало.
— Мои верные рыцари, — начал он, обегая взглядом собравшихся и мысленно прикидывая, кто из них согласится, — для вас настало время делом доказать, насколько вы верны клятве и преданы Дому Ровилар.
Ответом ему была тишина. Легионеры только переглядывались. Рослый Доннар, недавно получивший нашивки десятника, скрестил руки на груди, широко расставив ноги, и под его тяжелым немигающим взглядом недавний командир смешался и опустил глаза.
— Что ты хочешь? — негромко, но властно спросил великан-легионер.
— Я… мне нужна ваша помощь.
— Нет.
— Что это значит? — Рави не поверил своим ушам.
— То и значит. Преданные отказываются присягать вам, милорд, — огорошил его ответ Мастера Оружия, подошедшего сзади.
Рави развернулся, как ужаленный — и встретил такой же спокойный властный взгляд.
— Но почему?
— Вы убили одного из наших братьев. Такое не прощается.
— Я никого не убивал! — воскликнул Рави. — Это всё Охтайр! Это он во всем виноват! А сейчас он ещё что-то задумал! Я не знаю, где он и что планирует, но его надо остановить! Пока не поздно!
— Нет.
— Но ведь он разрушит Остров! — чуть не взвыл наследник. — И потом — вы же все присягали на верность Дому Ро…
— Вы правы, — холодный голос Мастера Оружия внушал больший ужас, чем десяток клинков, нацеленных в сердце. Рави почувствовал себя в ловушке, но отступать было некуда. — Мы все присягали на верность семье Наместника, клялись защищать её, не щадя жизни. Сражаться за честь Дома. Но как, скажите, милорд, сражаться за то, чего нет? Вы потеряли свою честь. И когорта отказывается вам подчиняться — во всяком случае, до того, как вы восстановите её.
Рави помотал головой. Он решительно не представлял, что можно сделать для спасения своей чести и жизни отца, не сходя с места.
— Я могу поклясться…
— Чем? Своей жизнью? После того, как с лёгкостью согласились отнять её у другого, показав, сколь мало она для вас значит? Своей честью, которой больше нет? Уходите. Здесь вам никто не поможет!
Юноша кинул вокруг умоляющий взгляд. Со всех сторон на него смотрели суровые решительные лица, и окружавшее его молчание было страшным. Преданные не прощают предательства.
— Но неужели никто не сможет… — попятился он.
— Я.
Короткий резкий звук можно было принять за что угодно — кашель, крик, карканье ворона. Рави взвизгнул и стремительно развернулся, ища того, кто подарил ему надежду.
Он стоял у самого навеса. Обтягивающее трико, небрежно наброшенная свободная туника, перетянутая поясом так, что широкая горловина перекосилась. Туго заплетенные в косу волосы, склонённая набок голова. И меч, настоящий меч в аляповатых бутафорских ножнах, криво висевших на боку.
При виде этого юноши у многих вытянулись лица. А Рави изо всех сил ущипнул себя за запястье. Ему казалось, что это сон, и он отчаянно пытался проснуться.
— Я, — повторил вошедший и потянулся снять верхнюю половину трико. И Преданные хором охнули, увидев то, что мим столько лет скрывал ото всех. Клеймо Преданного, подделать которое невозможно.
— Лаэмир? — наконец, отмер и заговорил Доннар. — Ты… это всё-таки ты? Наш Лаэмир?