Вдруг Грейс оттолкнула Эша и побежала на звук. Он ее окликнул, боясь за нее, но она не отозвалась и, добежав до конца прохода, пересекла неф, направляясь к другой небольшой арке.
Эш поспешил за Грейс, а она исчезла в боковом приделе.
Хотя и крохотный, придел имел маленький алтарь и жертвенник, а также каменное изображение лежащей на спине фигуры в древних одеяниях. У самого основания лежал преподобный Локвуд, а вокруг него были разбросаны клочья разорванных книг и измятые пергаменты.
27
Рассмотрев изображение Локвуд-Холла, Эш решил, что Грейс была права: в его архитектуре действительно чувствовался какой-то холод. О, это было величественное, даже великолепное здание с коринфскими капителями и пилястрами, с высокими окнами и замысловатыми балюстрадами на крыше, но в этой величественности таилась какая-то сухость, словно архитектор больше заботился о точности, чем о красоте. С другой стороны, такое впечатление могло возникнуть и усилиться вследствие интерпретации художника, поскольку реалистическая точность картины оставляла мало простора для романтического воображения. Даже крохотные фигурки всадников, скачущих через поле позади дома, были выписаны со всеми прозаическими подробностями, а лесные деревья в отдалении виделись почти так же четко, как и деревья на переднем плане. И несмотря на это — а может быть, именно благодаря точности, — картина зачаровывала.
Эш обнаружил, что углубился в картину, его взгляд сфокусировался на отдельных деталях — длинных шторах на окнах, причудливых перилах лестницы, ведущей к огромным входным дверям, на ярких костюмах всадников, маленькой белой фигурке под вечнозелеными дубами в некотором отдалении…
Его отвлекли голоса снаружи. Дверь, и так приоткрытая, открылась шире, и вошла Грейс Локвуд в сопровождении человека с кислым выражением лица Он показался исследователю знакомым; Эш узнал в нем одного из завсегдатаев «Черного кабана», которого увидел впервые, приехав в деревню, — тогда этот человек и его напарник, казалось, заинтересовались им. Грейс была занята спором и в первый момент посмотрела на Эша с удивлением, забыв, что он ждет ее здесь.
— Дэвид, — проговорила она, указывая на сопровождающего, — это доктор Степли.
В слезящихся глазах доктора за очками в тонкой оправе таилась усталость, как и во всем облике этого человека: кожа его имела нездоровый оттенок, словно он много лет провел в темной комнате, а не наслаждался свежим воздухом и пышной природой того местечка, в котором практиковал. Казалось, терапевту давно пора на покой.
Что-то помешало Эшу протянуть ему руку — тот тоже не протягивал руки, и исследователь заметил, что доктор внимательно его рассматривает.
— Как дела преподобного Локвуда? — спросил Эш, озадаченный явной холодностью в манерах врача.
— Ему нужен отдых, — коротко ответил Степли. — Я объяснил Грейс, что ее отцу надо хотя бы одну ночь провести в больнице под наблюдением.
— Отец и слышать об этом не хочет, — быстро пояснила Грейс. — Он утверждает, что должен быть рядом с деревней.
Это тут же вызвало у Эша любопытство:
— Почему он так считает?
— Бедняга страдает от страшного переутомления, — вмешался доктор. — В данный момент его мысли бессвязны, но боюсь, что у него какие-то навязчивые идеи. К несчастью, здоровье Эдмунда постоянно ухудшалось после смерти его жены, и, честно говоря, я удивлен, что он не свалился гораздо раньше.
— У него был нервный срыв?
— Этого я не говорил — Ответ прозвучал резко, почти как выговор. — У Эдмунда психологическое и физическое переутомление, не более.
— В церкви он упал в обморок, Дэвид, — тихо проговорила Грейс. Она подошла к маленькому старому дубовому столику и, не видя, смотрела на обтянутую исцарапанной кожей поверхность, заваленную бумагами и книгами. Руки она сложила ниже груди и чуть ссутулила плечи. — Отец сказал нам, что он просматривал церковные записи, когда вдруг закружилась голова И он упал.
— Но он не потерял сознания: мы слышали стоны.
— Очевидно, вы нашли его, когда он приходил в себя, — сказал доктор. — В таком полубессознательном состоянии Эдмунд потерял ориентацию и, вероятно, очень испугался. — Степли обратился к Грейс: — Я дал ему успокоительное, так что, пожалуйста, не беспокойте его несколько часов. Я зайду позже, посмотреть, как он, но если будет ухудшение — в чем я, впрочем, сомневаюсь, — немедленно вызывайте меня.