Вскоре он возвратился. Колесница была заполнена доспехами погибших. Именитый парфянский гость бегло взглянул на доспехи, и его как сдуло с лошади. Он поднял над головой пробитый дротиком Эльазара боевой плащ командира парфянского отряда.
Когда-то сверкавшие на плаще, медные пластины потускнели от грязи и запекшейся крови. И только теперь Силонос увидел, что боевой плащ и доспехи стоящего перед ним парфянина, были похожи на доспехи погибшего. Как и тот, парфянин был рослый, могучего телосложения человек, свиреп и удивительно похож лицом на погибшего.
– О горе мне! – Неожиданно раздался громовой возглас парфянина, приникшего лицом к окровавленным доспехам. – Прости меня, мой единоутробный брат! – и тотчас же стенания пронеслись над всем парфянским отрядом, – г-о-о-о-р-е-е нам!
– Главнокомандующий! – обратился парфянин к Силоносу. – Кто его убил?! Выдай его мне, и ты получишь взамен два, нет, три мешка с золотом! Убийца царского сына должен быть убит царским сыном! – и он вырвал из ножен кривой тяжелый меч.
– Где он?!
– Его нет, – спокойно ответил Силонос, – он отслужил договорный период и отбыл домой, в Иудею. Этот воин сражался честно лицом к лицу. Твой брат не был убит. Он погиб в тяжелой схватке, как настоящий воин.
– Опять иудей! – взорвался гость. – Да обрушатся на него все проклятия безлунной ночи! Да будет он и весь его род испепелен огнем солнца, а пепел рассеян по пустыне!..
– +Мы еще вернемся! – угрожающе закончил он и, легко вскочив на колесницу, заполненную боевыми доспехами погибших парфян, помчался к вновь расступившейся стене щитов.
Вскоре парфянское войско с проклятиями и плачем, поднимая тучи пыли, исчезло среди холмов, примыкавших к ущелью Ара.
Силонос долгим взглядом проводил удалявшихся парфян. Он знал, что их угрозы были реальны.
Селевкидская империя шла к упадку. И в этом, как ни странно, убедил его сам Лисий, отвергнувший разработанный Силоносом план разгрома Митридата. Последний шанс отстоять будущее был упущен. Звезда Парфии неудержимо поднималась к зениту.
Учитывая все это, и стремясь избежать столкновения с более мощным отрядом противника, Силонос решил вывести гарнизон в Александрию в самое короткое время.
Он мысленно прикидывал, кого из офицеров он может назначить начальниками сотен и тысяч. Командовать гарнизоном, превращенным им в армейскую фалангу, он поручит Филону. Тот был вполне к этому готов.
Вновь назначенный командир фаланги не стал медлить. Он рьяно принялся за дело. В нем проснулся незаурядный талант организатора. Исчезла медлительность и скрытая неуверенность. Он действовал быстро и энергично.
Силонос с удовольствием отметил, что Филон, собрав вновь назначенных начальников сотен, не только дал указание, как и когда подготовиться к перебазированию, но тут же, на случай неожиданной вылазки парфян, отправил в засаду две сотни лучников и тяжелых копейщиков, вооруженных длинными копьями и квадратными щитами.
– Пожалуй, я принял бы такое же решение, – одобрил он действия Филона.
Затем новый командир фаланги приступил к подготовке тяжелого оборудования к перевозки и, в первую очередь, катапульт.
Для ускорения движения по нелегким дорогам Месопотамии предстояло разобрать на части громоздкие орудия и сразу погрузить их на лошадей, мулов и имевшиеся двуколки. Однако вся эта работа должна была быть осуществлена так, чтобы, в случае надобности, можно было бы тут же привести катапульты в боевое состояние.
Но как всё это осуществить без военных инженеров? – растерялся Филон. Он не был специалистом в инженерной сфере. В крепости когда-то было несколько инженеров, их отозвали в Антиохию. Возникавшие инженерные проблемы решал Силонос. Ему позволяли инженерные знания, приобретенные в Афинской военной Академии.
– Не просить же и сейчас помощи у командующего армией, – обескуражено думал Филон. Его практичный ум лихорадочно искал выход из создавшейся ситуации.
Он припоминал все фортификационные работы, проводившиеся в крепости, а также тех, кто ими руководил. При этом в его памяти вырисовалась созданная иудеями остроумная ловушка, в которую попали парфянские лазутчики.
Установленные на крыше синагоги колья из прочного оливкового дерева были размещены и скреплены каким-то необычным способом. То было правильное инженерное решение.
И, уцепившись за эту спасительную мысль, он тут же вызвал к себе старейшину иудейской общины.
Пришел рав Нафтали. Филон без обиняков объяснил ему суть возникшей проблемы. Нафтали молчал. На его лице не было ни удивления, ни протеста, хотя просьба Филона была явно из иной сферы, нежели та в которой Нафтали был занят с утра и до вечера. Но раз его попросили, значит, кому-то нужна его помощь. И он решил обратиться к тем разделам Книги Книг, где говорилось о военном деле.