Рядом с ней постоянно находилась Эста, хотя её ограничивал явно округлившийся живот. Подруги ни на секунду не отрывались друг от друга и со стороны было видно обостренное внимание Шифры к положению Эсты. Она незаметно принимала на себя все тяготы, которые считала опасными для состояния подруги.
Глядя на них, Шауль понемногу успокаивался. Дружба женщин, их трогательная забота об ослабевших воинах и друг о друге, возвратили ему столь необходимую уверенность.
Эти две красивейшие из женщин служили образцом, как надо вести себя в трудных условиях. Он безмерно гордился сестрой, а Шифра вызывала у него неизвестное ранее благоговение. Она сама, не зная того, овладела его сердцем, заполнила душу неистребимой надеждой. Он с удивлением смотрел на окружающих и не мог понять, как, дожив почти до тридцати лет, он мог не знать, что на земле существует она – самая прекрасная из женщин.
Его воины, друзья, родственники, поглядывая на него, удивлялись, что произошло с их другом и командиром. Лицо его преобразилось, просветлело, в глазах светилась надежда и столь знакомая им спокойная уверенность. К тому же храброе поведение красавиц Эсты и Шифры заставляли мужчин отряда выпрямить плечи и выглядеть настоящими героями.
Улыбался и тяжело раненый юноша – двоюродный брат Шауля. Иосифу не повезло, стрела сирийского наёмника прошила кожаный панцирь и вонзилась глубоко в плечо, чуть выше сердца. И сейчас, терпя тяжелую боль, он тоже попытался приподняться с носилок, улыбнуться женщинам, но не успел. Умер, так и не погасив на лице удивленной улыбки.
Подъехавший к нему Шауль ничего не сказал, разом помрачнел. Нежным движением прикрыл глаза юноше. Сбросил с плеча накидку, тщательно прикрыл лицо скончавшегося, концы накидки прикрепил к ручкам носилок. Ускорил и так предельно быстрое движение.
По дороге Шауль несколько раз натыкался на вражеских лазутчиков, но не мог определить, кто их выслал. Те избегали вступать в схватку с компактным отрядом Шауля, хотя и видели, что среди воинов много раненых.
Шауль казался спокойным, хотя Эста, хорошо знавшая брата, видела, что он предельно напряжен. И это напряжение передавалось ей и воинам отряда. Она это определяла, по множеству известных ей признаков, так, например, все кто был способен сражаться, держал щит у левого плеча, в то время как длинные мечи перекочевали с пояса за спину и были готовы к бою в любую минуту.
Стоило возникнуть опасности, как всадник пригибался, и в тот же миг из-за спины извлекалось грозное оружие, чтобы тут же обрушить на голову врага.
Шауль предпринял и другие необходимые меры. Он построил движение отряда таким образом, чтобы внутри всегда находились женщины и раненые. Все же, кто мог участвовать в схватке с врагом, создали защитную стену вокруг этого центра.
Время от времени Шауль направлял по два-три всадника для проверки дороги. Они-то и обнаружили, что группа лазутчиков, человек пять или шесть, вела себя несколько иначе, чем обычные соглядатаи. И когда он совместно со своими воинами незаметно приблизился к этой группе, то по их разговорам понял, что это шайка обычных дорожных грабителей.
Обнаружив богатую добычу, они ждали подкрепления от своих же единомышленников, чтобы напасть и наверняка осуществить задуманное. Это была реальная опасность. И не дожидаясь увеличения шакальей стаи, Шауль принял молниеносное решение – тотчас же атаковать грабителей. С ним были слуга и двоюродные братья – Шломо и Натанель. Они без слов поняли командира, и в ту же секунду вся четверка с громким криком обрушилась на банду грабителей. Уйти удалось лишь одному.
Возвратившись, Шауль ни на секунду не убавил скорость движения отряда. Он решил как можно быстрее выбраться из Аскалона, упредив прибытие в порт греко-сирийского флота.
Шауль еще не знал, что Антиох не собирался направлять в Иудею войска из Антиохии.
Получив информацию об иудейских мятежниках, он поручил наместнику Самарии генералу Аполлонию уничтожить мятежников и очистить дорогу на Иерусалим.
В Иерусалиме же господствовали верные царю люди, принявшие эллинскую веру. Но Шауль ничего этого не знал и был крайне удивлен тишиной и безлюдьем в аскалонском порту.
На исходе второго дня непрерывного движения показались окраины Аскалона. Здесь по-прежнему жило много филистимлян. Они с безразличием встретили прибывший отряд. Мало ли кто появлялся в этих краях. Однако присутствие селевкидских войск нигде не ощущалось.