– Это же решение всех проблем, универсальное! – Тараторила взахлёб Лорейн. – Понимаешь, мне всегда хотелось чего-то в этом роде. Да что уж, прямо скажу: всю жизнь мечтала о таком парне. Пусть будет кто-то еще у него, не важно. Хотя, конкретно Патрик сейчас в таком состоянии, что ему ни до кого. Сбудется моя фантазия, моя сокровенная греза. Понимаю, как это нелепо и странно, но вот такая я извращенка.
– А если он не захочет?
– Я уговорю. Ведь это выход. Самый настоящий. Мы поженимся, детей друг друга усыновим. Идеальная крепкая семья, а Хэнка побоку.
– И Хэнк докажет в суде, что брак ваш фиктивный.
– Не докажет. – Насупилась Лорейн. – Я, знаешь, как влюбилась! На каком угодно детекторе лжи меня проверяй, всякий покажет нежные чувства к супругу.
– А у него какие к тебе чувства?
– Ну, по крайней мере на благодарность-то я вправе рассчитывать? И вообще, считается, из двух любящих только один любит, а другой лишь позволяет себя любить.
Агнесс хихикнула:
– Хотела бы я посмотреть, что именно он тебе позволит.
– Ой! У меня аж судорога делается между ног, когда воображаю, как я буду его соблазнять. Терпеливо, но настойчиво. А он, моя зайка, не даваться будет, как целочка ножки зажимать. – Лорейн тихонько завизжала от избытка эмоций.
Агнесс покачала головой:
– Должна тебя предупредить, у меня полно знакомых геев, и неверно всё ты себе представляешь. Отказано, скорее всего, тебе будет решительно и твердо, раз и навсегда. Возможно, даже грубо. Ты, моя дорогая, уж как-то совсем от реальности оторвана. Неужели никогда на деле не сталкивалась с гомиками?
– Нет. Реально только с ним.
– Разочаруешься. Гарантирую. Я уж о Саймоне не говорю.
– Саймон добрый мальчик. И любит свою мамочку. К тому же, отец ему не помешает.
– Тоже мне отец.
– А что? Моника, например, очень даже довольна.
– Скорее всего, для Моники он нечто вроде матери. А отцом был тот, второй.
– Глупости! Если у человека два отца, совершенно не означает, что один из них изображает мать. Это уж какая-то совсем примитивная схема.
– Хочешь знать, что я на самом деле думаю?
– Ну, неужели нет!
– Вот, по большому счету, если не брать твои экзотические заморочки, дело в девочке, да?
– Разумеется. Нужно сделать всё возможное, чтобы она осталась с Патриком.
– А вот так, положа руку на сердце, зачем она ему? Была семья, в которую ребенок отлично вписывался, теперь же он начнет совсем другую жизнь. Нужно строить новые отношения. К тому же такая работа – концерты, гастроли. По-моему девочка станет только мешать.
– Здрасте, приехали! Это его ребенок. При чём тут работа и новые отношения? Он ее с младенчества растил. Говоришь, я гомиков в глаза не видела? А ты, прости меня, детей. Теоретизировать тут неуместно. Ребенок просто есть, и с ним нужно просто жить. Да, приходится подстраиваться как-то, в чём-то ограничиваться, но это естественно, как дышать. Я, например, гораздо меньше Хэнка понимаю. Чего это вдруг он воспылал чувствами к ребенку, которого прежде в глаза не видел, и знать-то о ней ничего не знал? Работа детектива, кстати, тоже не идеальная для образцового родителя. И жены, насколько я понимаю, нет. Общаться с детьми не умеет, по ночам за преступниками бегает. Вот кому обуза, так обуза. И самое главное, целый год уж как он нарисовался, а Моника всё еще не привыкла.
– Не его вина. Приемные родители влияют.
– Эй! Ты на чьей стороне? Патрик клянется, что они ее не настраивали.
– Специально не настраивали, но она же чувствует, что он для них, как удав для кроликов.
– Ясно. Ты за него. За этого противного быка-осеменителя. Сделал свое дело и отчалил. Загулял на годы, теперь явился – подавай, что мое. Так справедливо, по-твоему, да?
– Нет, конечно. Успокойся. Пусть твой Патрик мне позвонит, я буду представлять его интересы.
– С такими мыслями о нём и его ребенке?
– Да успокойся, всё я понимаю. Только вот с предложением руки и сердца, по крайней мере, повремени. Познакомься хотя бы поближе. Вдруг, еще сама передумаешь.
Настроение от такого разговора, мягко скажем, не улучшилось. Утренний кураж пропал. А для полного счастья Хэнк заявился, как только готов был для него отчет. Чуть ни в ту же секунду.
«Собачье чутье у мерзавца».
– Могли бы прислать кого-нибудь, детектив. Или я бы передала со своим помощником.
– Мне тоже приятно снова увидеться с вами, доктор. Кроме шуток, я понимаю, какое впечатление вчера произвел, хочу извиниться. Вспылил, наговорил много лишнего. Отнеситесь снисходительно, если можете. В конце концов, почему Салли заслуживает снисхождения, а я нет? У нас же равные права.