— Садитесь на заднее сиденье, — прервала мои мысли Таня.
И тут только я заметила, что мы уже стоим возле черного джипа «Инфинити».
«Н-да, — отметила я, забираясь внутрь, — машина не из дешевых!»
Усевшись поудобнее, я подождала, пока Таня устроится рядом, и с нетерпением на нее посмотрела.
— Ну? — довольно бесцеремонно спросила я, видя, что Таня молчит и смотрит на меня изучающе.
— Понимаете, Ольга, — после паузы немного нервно начала она. — Я решила выпустить первую книгу только потому, что совершенно случайно в тот момент узнала о продолжении деятельности секты «Аум Синрикё». Я была уверена, что ее запретили и закрыли не только в Японии, но и во всем мире. И тут вдруг узнаю из Интернета, что секта существует и функционирует, взяв себе другое имя. И сейчас «Аум» называется «Алеф», по первой букве еврейского алфавита. Это повергло меня в шоковое состояние, все всколыхнулось в душе. «Сколько же еще людей могут пострадать от деятельности подобных организаций!» — подумала я тогда и решила во что бы то ни стало опубликовать мои воспоминания, чтобы они послужили хоть кому-то предостережением. Поэтому я тогда и обратилась к вам.
Таня замолчала и опустила ресницы. Ее матово-розовые щеки зарделись, маленькие красиво изогнутые губы чуть сжались.
— Да, я понимаю, — тихо ответила я. — Но история вашей жизни оказалась настолько интересной и необычной, что читатели просят и даже требуют продолжения. К тому же вы хорошо пишете, у вас есть собственный стиль.
Таня подняла на меня глаза и улыбнулась.
— Не забывайте, что я все-таки — гейша! А это совсем особый вид образования, который включает в себя практически все виды искусства. К вашему сведению, в Японии многие представительницы этой профессии, к сожалению, сейчас вымирающей, были отличными поэтессами и писали в стиле танка и хокку. И уверяю вас, их произведения были ничуть не хуже стихов знаменитых и прославленных поэтов, таких, как Басё, Тиё, Сайгё, Фудзиваро-но Садаиэ, и им подобных.
Она вновь замолчала, продолжая улыбаться и глядя на меня немного лукаво. Ее обаяние было настолько сильным, что действовало и на меня.
«Представляю, каково мужикам рядом с такой женщиной!» — почему-то подумала я и невольно улыбнулась. Потом стала серьезной и спросила:
— Так что вы решили с публикацией продолжения?
Таня необычайно грациозно перегнулась через спинку переднего сиденья и достала квадратную кожаную папку. Она молча положила ее мне на колени и, улыбнувшись одними глазами, мелодично произнесла:
— Извините, Ольга, мне пора идти. Меня ждут. Возникнут какие-то вопросы по тексту, звоните. Сае: нара!
— Сае: нара, — озадаченно пробормотала я тоже почему-то по-японски и вылезла из машины.
Вернувшись домой, я сразу начала читать текст. Он оказался не менее захватывающим, чем в первой части. Мешало только то, что он был напечатан на пишущей машинке и пестрел множеством помарок и исправлений. Не в силах оторваться, я прочитала почти половину и только потом позвонила Саше.
— Что скажешь? — настороженно спросил он.
— Текст у меня, — довольно ответила я.
— Отлично! — обрадовался Саша. — Вези!
— Сейчас, что ли? — расхохоталась я. — Поздно уже!
На следующий день я отвезла папку в издательство и вручила ее довольному Саше. В максимально короткие сроки книга была подготовлена к печати. И сейчас, дорогой читатель, ты держишь ее в руках.
Ольга Лазорева
Свиток первый
Поникшая плеть плюща
«Моя любимая принцесса, простишь ли ты когда-нибудь меня? Но другого выхода я не вижу. Небо зовет меня. Сегодня страшное подозрение о правильности содеянного и вообще о выбранном пути убивает меня. Я словно прозрел. И все, что говорил Учитель, увиделось мне в другом, истинном свете. Не хочу больше! В этой сумке деньги для тебя. Не трогай мое тело и немедленно улетай обратно. Власти все сделают сами. Билет на самолет до Токио в кармашке сумки. А оттуда — домой, моя принцесса. Ты сильная и помни, что любовь есть и на небе. Живи и прощай!»
Едва сдерживая слезы, я долго смотрела на эти строчки. Потом прижала измятый пожелтевший листок к груди и все-таки расплакалась. После смерти моего любимого прошло уже так много времени, но я все еще не могла забыть его. Наверное, поэтому я вновь возвращаюсь к своим записям. Хочется вспомнить последние события моей жизни и изложить их на бумаге.