— Итако? — переспросила я.
— Да. Это местные шаманы-медиумы. Почти все — слепые старухи. Их готовят с раннего детства к такой жизни.
— А самоубийцы? — спросила я. — Их души тоже могут войти в контакт?
— А какая разница? — тихо спросила Юрико.
— У нас самоубийство осуждается, — пояснила я. — В христианстве это один из смертных грехов.
— В Японии другое отношение к смерти. Мы с детства привыкли думать о ней.
— А харакири? — еле слышно спросила я.
— Что? — повернулась ко мне Юрико и внимательно посмотрела в глаза. — Зачем тебе это?
Я видела, что ее начинает немного напрягать наш странный разговор.
— Я слышала, что японцы уважают людей, способных на харакири, — сказала я.
— Как это ни покажется дико, — ответила Юрико, — но для нас это традиция. И такой способ уйти из жизни — определенный показатель высокого качества личности. Пойдем в зал? — неожиданно предложила она.
Я кивнула и отправилась за ней.
Добровольный уход из жизни считался среди самураев высшим подвигом и высшим проявлением личного героизма. Примером исключительного самообладания и духовной стойкости во время церемонии харакири является история братьев Сакон, Наики и Хатимаро. Сакон, которому было 24 года, и Наики — 17 лет — за несправедливость по отношению к отцу решили отомстить обидчику — сёгуну Иэясу. Однако они были схвачены, как только вошли в лагерь Иэясу. Старый генерал был восхищен мужеством юношей, осмелившихся покуситься на его жизнь, и разрешил умереть им почетной смертью. Их третьего, самого младшего, брата Хатимаро, которому было всего восемь лет, ждала та же участь, поскольку приговор был вынесен всем мужчинам их семейства. Братьев сопроводили в монастырь, где должна была состояться казнь. До наших дней сохранился дневник врача, присутствовавшего при этом и описавшего такую сцену: «Когда приговоренные присели в ряд для отправления последней части экзекуции, Сакон повернулся к самому младшему брату и сказал: «Начинай первым — я хочу убедиться, что ты сделал все правильно». Младший брат ответил, что он никогда не видел, как проводят сэппуку, и поэтому хотел бы понаблюдать, как это сделают они, старшие, чтобы потом повторить их действия. Старшие братья улыбнулись сквозь слезы: «Отлично сказано, братишка! Ты можешь гордиться тем, что ты сын своего отца» — и усадили его между собой. Сакон вонзил кинжал в левую часть живота и сказал: «Смотри! Теперь понимаешь? Только не вводи кинжал слишком глубоко, не то можешь опрокинуться назад. Наклоняйся вперед и твердо прижимай к полу колени». Наики сделал то же самое и сказал малышу: «Держи глаза открытыми, иначе будешь похож на умирающую женщину. Если кинжал застрянет внутри или тебе не будет хватать силы, наберись смелости и постарайся удвоить свои усилия, чтобы провести его вправо». Мальчик смотрел то на одного, то на другого, а когда они испустили дух, он хладнокровно вскрыл себе живот, чуть не перерезав себя пополам, и последовал примеру тех, кто лежал по обе стороны от него».
Вечеринка закончилась около трех часов ночи. Ко мне активно приставали несколько мужчин, желая познакомиться поближе. Но я только улыбалась, словно кукла, и делала вид, что ничего не замечаю. Все мои мысли были только об одном. Я хотела попасть на гору Осорэ.
— Тебя доставить к дому? — спросила Юрико, когда мы вышли из здания.
— И лучше бы прямо до постели, — усмехнулась я.
Она понимающе кивнула и что-то сказала шоферу служебной машины. Когда я уселась на заднее сиденье, Юрико, стоя на тротуаре, поклонилась и улыбнулась. Машина медленно отъехала. Я смотрела в окно на фигурку гейши, словно сошедшую со старинной гравюры Утамаро. Только вместо традиционных гор, цветущих деревьев, дворцов фоном ей служила освещенная разноцветными огнями рекламы ночная улица современного Токио.
Сётэцу
Скорый поезд прибыл на вокзал города Нохедзи префектуры Аомори рано утром. Оттуда до города Муцу, недалеко от которого находился вулкан, было около пятидесяти километров. Проблем с получением информации у меня не возникало. Было такое ощущение, что все население Японии устремилось в эту местность. Попутчики мне охотно сообщили, что нужно пересесть на другой поезд типа нашей электрички. Я вышла на вокзале и сразу ощутила, насколько воздух здесь прохладнее и чище, чем в Токио. Полуостров Симокита, у основания которого я сейчас находилась, был оконечной и самой северной частью главного острова Японии Хонсю. Я вдохнула полной грудью свежий бодрящий воздух и пошла к поездам местного значения. Но когда увидела толпы народа, спешащие в ту же сторону, то решила, что доеду автостопом.