- Это тетя Надя, - негромко кашлянув, представилась я мелькнувшей в глазке тени.
- Я только что звонила. По делу.
- Проходите, - Игорь стоял на пороге и блестел обнаженным торсом. Плечики могли бы быть и пошире, и пупок ему завязали где-то в подворотне он топорщился и был похож на грыжу, но кожа казалась свежей - не синей, не подпаленной, такой - в принципе здоровой. Хотя, кто из нас при таких скоростях может похвастаться здоровьем
- Чем обязаны? - он чуть отошел в сторону, приглашая меня войти. На старости лет я с удовольствием напишу дизайнерский труд на тему: "Как живут настоящие убийцы", полагаю, что при ближайшем рассмотрении, его даже можно будет выдвинуть на Нобелевскую премию. Ведь не исключено, что человек может так насмотреться на эстамп: "Одуванчики в плену", что начнет создавать какое-нибудь экологическое общество. А ежедневно сталкиваясь со шапчиком, подаренным бабушке мужа к крестинам, вполне можно выйти на большую дорогу с топором. В квартире у Заболотных ничего экстремального, навязчивого не было. Все, как у людей - стенка, два кресла, диван и журнальный столик. Книги, купленные по подписке, хрусталь, цветной корейский телевизор, видеомагнитофон, коврик, который в нашем городе все поголовно именуют "паласом", линолеум типа - новогодняя елка в детском саду, синие шторы, балкон и запах ванили с нафталином. Вот так и живут те самые средние слои, которые вымылись из собственной группы, попав в критическую ассоциацию риска.
- Хорошо, - похвалила я, - уютно. Со вкусом. Игорь кивнул, продолжая демонстрировать мне вяло кустящуюся шерсть на груди. Я деликатно зажмурилась и даже отвернулась. По правде говоря, волосяные луковицы, рассаженные в полутора сантиметрах друг от друга вызывали у меня законное чувство брезгливости, основанное на эстетическом максимализме: или все, или ничего. Вот у моего яши, например...
- Чем обязан, - настойчиво повторил Игорь, не желая заканчивать стриптиз и снова подозрительно зевая.
- Вы когда в последний раз опорожняли кишечник? - скромно спросила я
- Позавчера, - ответил Игорь, немного смутившись.
- Запор? - провозгласила я, цитируя тетку из рекламы. - Многие страдают молча!
- Вы занимаетесь многоуровневым маркетингом, - обрадовался Игорь.
- Нет, мы просто сделаем клизму, а потом аккуратненько вырвем, в смысле - рвоты. Не стесняйтесь, так надо, - я полезла в сумку и достала оттуда перманганат калия. Жаль, что многие сестринские навыки я как-то подзабыла, но для того, чтобы уложить два пальца в рот много опыта не надо. - Вы кушали давно?
- Нет, - Игорь покрутил головой и отошел на безопасное, по его мнению расстояние.
- То есть да, у меня нет аппетита. Осеннее обострение гастрита.
- Да вы не бойтесь - это просто профилактика, похоже, что ничего серьезного у вас пока нет. Так, аптечка в ванной? - деловито спросила я.
- Почему? - насторожился Игорь - в коробке из под фена. Но клизмы там нет, - он нахально усмехнулся, являя мне все признаки приближающейся неадекватности. Я бы на его месте не стала с такой легкостью относиться к вопросам жизни и смерти. Надо же думать! Впрочем, мужчины не умеют составлять логические цепочки. А надо бы - если после работы в дом приходит сотрудница матери, наверное, ей есть чем заняться, кроме того, чтобы чистить кому-то желудок. А если она не сразу, говорит о истинных причинах своего визита, то только из деликатности, чтобы не нервировать ребенка.
- Ничего, можно использовать гусачка, - приободрилась я, радуясь своему умению находить выход в сложных жизненных ситуациях.
- У нас котлеты, - объявил Игорь, наконец-то вспомнив, что я - живой человек и осенним обострившемся гастритом не страдаю. - И борщ.
- Это после! Сейчас быстро в ванную - сделаем процедуры и все! Кушать и спать.
- Надя, - прошептал Игорь, упуская обидное слово "тетя". - Что случилось? В чем дело. Я не хочу ни кушать. Ни спать. Ни гусачка, ни рвоты, - он забеспокоился и стал нервно сжимать и разжимать пальцы. Ну, точно судорога. Меньше бы красилась на лестнице. - С другой стороны - меньше бы красилась, он бы так и называл меня тетей. Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Я подбежала к жертве материнской любви и попыталась насильно всунуть ей раствор марганца в рот. От неожиданности Игорь даже сделал два глотка, но сплюнул и закричал не человеческим голосом: "мама, спасай".
- Поздно, - трагически, но спокойно сказал я. - Яд уже действует. Думаю, что это какое-нибудь сибирское бешенство. Это нельзя понять, но можно простить. идемте чистить желудок, потому что капельницы для перегона крови я с собой не захватила.