— Не знаю, что и сказать, — ответила Джун дрожащим шепотом.
— Ничего и не надо говорить.
— Ты не понимаешь, Бейли. Все считают, я должна радоваться, что химиотерапия помогла и я осталась жива. И я рада, очень рада, — быстро добавила Джун. — И сначала я не очень расстраивалась, что из-за этого у меня выпали волосы…
— Джун, ты не должна мне ничего объяснять…
— Должна, потому что ты единственная, кто понял, что каждый раз, выходя из дома с безволосой головой, я снова и снова напоминаю людям, как тяжело я больна. Да, все и так знают об этом, но я хочу, чтобы меня перестали жалеть и пугать моих детей.
Парик поможет мне дожить до того момента, пока отрастут мои собственные волосы и все забудут о моей болезни.
— Правильно. И я рада, что смогла помочь. — Бейли старалась говорить непринужденно, но Тэннер слышал, что она еле сдерживает эмоции. Он растерялся, не зная, как поступить, ведь он невольно подслушал очень личный разговор. Обнаружить себя значит смутить обеих женщин.
Бесшумно Тэннер вернулся к двери, осторожно открыл ее, позвонил в звонок и крикнул:
— Эй! Есть кто живой?
Прошло несколько секунд, прежде чем раздался голос Бейли:
— Мы здесь, в задней комнате.
Тэннер прошел через зал и отдернул занавеску, отделяющую подсобные помещения.
— Бейли, — поприветствовал он кивком. — Джун, добавил он и улыбнулся женщине. — Хорошая прическа. Это Бейли тебя подстригла?
Джун застенчиво коснулась парика, но Бейли опередила ее с ответом:
— Да, только что закончила. Мы долго решали, какая стрижка подойдет к ее типу лица.
— Отличная работа, — похвалил Тэннер.
— Спасибо, — поблагодарила Джун. — И тебе, Бейли, спасибо. — Женщина поднялась, и Тэннер невольно обратил внимание, какой старый и ободранный был стул, на котором она сидела. — Я должна идти, а то дети станут волноваться.
— Подвезти? — спросил Тэннер.
— Спасибо, я живу совсем рядом и с удовольствием пройдусь.
— Я… — снова начал Тэннер, но Бейли прервала его, незаметно качнув головой. Он понял, что она просит его дать Джун возможность сохранить остатки гордости. — Что ж, счастливо!
— Спасибо. Бейли, и тебе спасибо еще раз, — с этими словами Джун покинула салон.
Когда женщина ушла, в маленькой подсобной комнатке повисла тишина. Бейли схватила веник и стала собирать в кучу волосы, которые она, видимо, состригла с парика. Тэннер не знал, что сказать, потому что в очередной раз был удивлен: только ему начинало казаться, что он хорошо знает Бейли Стивенсон, как она снова преподносила ему сюрприз.
— Это было очень благородно с твоей стороны.
Бейли пожала плечами.
— Я часто иду навстречу работающим женщинам и задерживаюсь допоздна.
— Бейли, я находился здесь некоторое время и слышал ваш разговор.
— Тогда никому не говори об этом, — попросила она. — Джун пришлось очень нелегко. Когда я поняла, что она ужасно мучается из-за того, что косынки и шляпки, которые ей приходилось носить, не снимая, напоминают всем о ее болезни, я решила сделать ей парик и хотя бы этим помочь.
— Поэтому я и назвал твой поступок благородным.
— Это сделал бы любой на моем месте. У меня была возможность, не более того.
Не зная, что говорить или делать дальше, Тэннер молча наблюдал за тем, как Бейли подметает.
— Итак, зачем ты пришел? — нарушила она затянувшуюся паузу.
— По двум причинам. Во-первых, извиниться.
— Ну, тогда извиняйся. — Девушка прервала свое занятие и теперь в упор смотрела на него.
— Я прошу прощения, — со вздохом произнес Тэннер.
— Извинения приняты. Знаешь, ты как заноза в…
— Теперь о занозе, — решительно начал Тэннер, но по мере того, как он говорил, его решимость таяла.
Он вдруг вспомнил притчу о человеке, который из самых добрых побуждений освободил бабочку из кокона раньше срока, нарушив естественный ход событий, и бабочка умерла.
— Сегодня я разговаривал о тебе с моей матерью.
— Правда? И о чем же именно шла речь?
— Она считает, что я должен помочь тебе.
— А ты как считаешь?
— Теоретически я с ней согласен, но… не знаю, одним словом.
— И как же теоретически ты сумеешь мне помочь?
Тэннер растерялся. То, что казалось логичным и убедительным при разговоре с матерью, вдруг перестало быть таковым. Он не может просить ее выйти за него замуж, связать ее детьми и воскресными прогулками на яхте во Флориде. Это было бы эгоистично и несправедливо по отношению к Бейли. Он не имеет права увозить ее отсюда, это будет самым худшим, что он может с ней сделать.
— Первой моей мыслью было выплатить твой долг.
— И тогда салон перестал бы мне принадлежать? Она вопросительно посмотрела на него.
— Он и сейчас тебе не принадлежит. Он принадлежит тебе и банку.
Тэннер испытал чувство облегчения, выкрутившись из затруднительной ситуации. Вырвать ее из привычной среды значило бы подчинить ее жизнь своим желаниям, а это именно то, в чем его обвиняла Эмили.
Еще Эмили говорила, что своими поступками он принижает значимость других людей, ломает их жизни…
Даже спустя десять лет эти слова жгли его.
Тэннер сделал глубокий вдох и отступил на шаг.
— Ты права, это плохая идея. — Он безуспешно попытался выдавить из себя улыбку, затем сглотнул ком в горле и отступил еще на шаг. — Мне жаль, Бейли, что я вмешался в твою жизнь, лез с советами и учил, как надо поступать. Я, как ты меня назвала, заноза… Я самонадеян и нетерпим, считая, что я, и только я, знаю, как следует поступать… На счастье или на беду, — продолжал он, удивляясь, откуда берутся слова, — я таков, каков есть. И измениться я не смогу, прости. — Он сделал еще шаг назад. — Мне действительно очень, очень жаль.
— Тэннер, постой! — крикнула Бейли, поскольку при последних словах он отдернул занавеску и быстро пошел к выходу. — Подожди! — Она бросилась за ним.
Когда он остановился в дверях салона, Бейли сказала:
— У меня такое ощущение, что ты говоришь о чем-то большем, чем мой салон.
— Это была глупая идея.
— Не знаю. Ведь мы не попытались ничего обсудить, не попытались найти компромисс.
Бейли знала, что ее голос звучит умоляюще, но ничего не могла с собой поделать. Что же, черт возьми, произошло между ним и Эмили, если он даже спустя десять лет по-прежнему боится связать себя обязательствами с другой женщиной. Он несколько раз был на грани того, чтобы сломать барьеры, но каждый раз его что-то останавливало. И тогда она пошла ва-банк.
— Тэннер, я люблю тебя. Мне кажется, я влюбилась в ту же минуту, как взглянула на тебя впервые. Увидев его лицо, Бейли воспрянула духом. — Ради тебя я готова отказаться абсолютно от всего…
— Не говори так, пожалуйста, — простонал Тэннер, закрыв глаза.
Она подбежала к нему и схватила за руку, не давая уйти.
— Это правда. Клянусь Богом, я очень люблю тебя. Я сделаю для тебя все. Просто скажи, что тебе нужно, и я сделаю это.
— Тебе нужно найти кого-то, кого ты могла бы любить без всяких компромиссов и жертв. — Он замолчал, глядя ей в глаза. — Я не тот человек, который тебе нужен. — Его руки поглаживали ее предплечья, вверх-вниз, вверх-вниз. Затем со стоном он привлек ее к себе и прижался к ее губам. Это был долгий, полный отчаяния и безнадежности поцелуй, которым он признавался ей в любви и прощался. Затем он резко отпустил ее, распахнул дверь и выбежал в душную ночь.
Бейли бросилась за ним.
— Нет, Тэннер! Не уходи! — кричала она, но он не Остановился.
Широкими, решительными шагами он уходил из ее жизни. Бейли приросла к месту. Он не вернется, значит, так тому и быть. Если ее признания и мольбы не заставили его изменить решение, то в ее арсенале больше не осталось средств переубедить его. Тэннер никогда не будет принадлежать ей полностью, а если так, то задерживать его не имеет смысла.
Бейли поднялась по ступеням, вошла в салон и тихонько закрыла дверь. Она изо всех сил закусила губу, чтобы не расплакаться. И все-таки не удержалась.
Встреча с Тэннером Макконелом — лучшее, что случилось в ее жизни.