После плотного обеда мы с Тузиком покинули бункер и направились к дороге, ведущей к долине Нордрассила. Я вёл баркуда почти шагом, потому что управление требовало повышенного внимания и привычки. Несмотря на проявленную осторожность, мне с огромным трудом удалось провести киборга по пересечённой местности к нормальной дороге, не сломав при этом баркуда и собственную шею. Тузик с опаской поглядывал на киборга, больше похожего на пьяную корову, чем на ужасную машину смерти, и предпочитал бежать впереди на почтительном расстоянии. Управлять баркудом и одновременно сканировать окружающую обстановку было абсолютно невозможно. Стоило мне на минуту перейти на магическое зрение, как я сразу же терял контроль над киборгом, который норовил ускакать с дороги в кусты или завалиться в канаву.
После очередной потери контроля над баркудом я едва не кувыркнулся через голову, система стабилизации чудом спасла меня от аварии. Чтобы больше не искушать судьбу, я прекратил изображать из себя Юлия Цезаря, который мог заниматься тремя делами одновременно, и полностью переключился на управление железным конём. Постепенно дела начали налаживаться, и киборг уже не спотыкался на каждом шагу. Сознание подстроилось под алгоритм управления, и поездка стала похожей на езду на мотоцикле. Ноги автоматически нажимали на нужные педали, а руки сами поворачивали руль в правильном направлении, поэтому скорость значительно увеличилась.
Через четыре часа я настолько освоился за рулём, что начал оглядываться по сторонам и замечать не только препятствия под ногами киборга. Заросшая травой древняя дорога, петлявшая между деревьями, вывела меня на макушку холма, с которого открывался хороший обзор на окрестности. Я остановил киборга, чтобы осмотреться и просканировать обстановку вокруг. Мой магический взгляд обнаружил в паре километров дальше по дороге скопление человеческих аур, которые кружились словно мотыльки вокруг настольной лампы. У меня сразу возникло подозрение, что это не хоровод молодых девушек, а бой между моими людьми и афрами, напавшими на караван Лаэра. Я приказывал гвельфу привести в бункер только шестерых «проклятых», а сканирование обнаружило толпу человек в тридцать. Значит, на семерых моих людей напало более двух десятков врагов, поэтому медлить было нельзя. После короткой команды Тузик унёсся вперёд, а я пришпорил баркуда и на предельной скорости рванул следом.
Я выскочил на большую поляну и ударил по тормозам, чтобы оценить обстановку и не напороться на засаду. К несчастью, мои тревожные предчувствия полностью оправдались. Три десятка ассасинов прижали караван Лаэра к каменной гряде и неторопливо расстреливали его из луков. С полуголыми дикарями гвельфу, возможно, и удалось бы справиться, но ассасины были в полной броне, и гибель каравана являлась только делом времени. На непрерывный поток стрел ассасинов отвечали только три лука, а это указывало на то, что среди моих людей есть раненые или, не дай бог, убитые.
Дорога вывела меня в тыл к вражескому отряду, оказавшемуся между мной и караваном, из-за чего было невозможно стрелять из метателя, не опасаясь попасть в своих людей. Хуже всего было то, что ассасины рассыпались по полю и прятались за камнями. Стрелять по одиночному воину из метателя глупо, поэтому я решил обнаружить себя, нажав кнопку с надписью «Сирена». Внутри корпуса баркуда что-то ухнуло, и над полем боя разнёсся чудовищный вой, от которого у меня едва не лопнули перепонки. Бой мгновенно прекратился, и несколько ассасинов бросились бежать в сторону леса со скоростью курьерского поезда. Несчастный Тузик визжа начал закапываться в землю, только песок и камни летели во все стороны, потом я его только и видел, а у вашего покорного слуги сразу появились сомнения по поводу сухости собственных штанов. Через несколько секунд ко мне вернулся слух, и я шагом направил киборга в сторону своих людей, крутя головой по сторонам.
По пути я наткнулся на бездыханное тело ассасина с вылезшими на лоб глазами, похоже, бедняга умер от ужаса. Затем мне попались ещё два воина, находящиеся в невменяемом состоянии, — несчастные полностью потеряли контакт с реальностью и пускали пузыри, словно маленькие дети. После звуковой атаки воевать стало не с кем, и я решительно прибавил скорости.
Первая стрела с визгом ушла в небо, отброшенная защитой кольчуги, а вторая точно врезала меня по лбу. Похоже, в меня попала афрская стрела с каменным наконечником, — если бы не шлем, мои мозги вылетели бы на дорогу. Я нажал на тормоза и спрятался за лобовой бронёй, закрывающей сиденье. Ещё две стрелы со звоном ударили в броню, и обстрел прекратился. Вытащив пистолет из самодельной кобуры, я опасливо выглянул из-за щитка и разразился отборной бранью. Меня, любимого, пытался пристрелить Лаэр, который залез на большой камень и с синим лицом покойника вступил в последний бой с чудовищем из своих кошмарных снов.
— Придурок ушастый, я сейчас вылезу и налысо тебя побрею! Ты меня чуть не пристрелил, идиот! Это я, Ингар, прекрати стрелять немедленно! — заорал я как сумасшедший.
Мои вопли вывели гвельфа из прострации, и он, выронив лук, мешком свалился с камня.
— Ингар, это ты? — донёсся из-за валуна голос Лаэра.
— Конечно я. Кто ещё может по Геону на баркудах разъезжать?
— А я, когда услышал этот ужасный рёв, подумал, что баркуды тебя сожрали и прибежали по наши души.
— Хрен ты угадал! Это я баркудов сожрал, а тех, кого не доел, под седлом бегать заставил. Всё, я вылезаю, и не вздумай стрелять! — Я снял с головы шлем и высунул из-за брони голову, чтобы Лаэр смог меня опознать, а затем спустился на землю. — Ну что тут у вас? — спросил я, зайдя за гряду валунов, служивших укрытием каравану.
— Ингар, у нас двое тяжелораненых, остальные в обмороке. После того как заревел баркуд, воины, словно женщины, в обморок попадали. Я просто не знаю, что теперь делать, — ответил Лаэр.
— Бери своего малхуса и добей ассасинов, пока они в себя не пришли, а я ранеными займусь.
— Мой малхус удрал, как только баркуда увидел, и где этого труса носит, неизвестно, — буркнул гвельф и скрылся за камнями.
До самой ночи мне пришлось заниматься лечением раненых и испуганных «проклятых». Если с первым тяжелораненым проблем не возникло, то второй воин находился уже за гранью жизни и смерти, поэтому мне даже пришлось влить в него стакан собственной крови, чтобы вытащить с того света. Поначалу я решил, что воины попадали в обморок от испуга, но оказалось, что я зря подозревал «проклятых» в трусости. Все четверо бойцов потеряли сознание в основном от большой кровопотери и нервного истощения после многочасового боя, который длился с самого утра. Хотя у воинов не было серьёзных ран, но в каждого из них попало как минимум по паре стрел. После таких перегрузок и стресса не только в обморок упадешь, запросто отдашь Богу душу.
Лаэр вернулся часа через полтора и доложил, что прирезал одиннадцать человек, четверо сами умерли от страха, а остальные разбежались. Взять пленного гвельфу не удалось, потому что раненый командир ассасинов покончил с собой, поняв, что не сможет отбиться. К полуночи в лагерь приплелись оба перетрусивших малхуса. Грозные эльфийские волки, поджав хвосты, жалобно скулили и всячески подлизывались к нам с Лаэром. «Приносящий смерть» отходил своего Джада поленом, а я решил простить Тузика, вспомнив, что сам едва в штаны не наложил, услышав рёв баркуда.
Нам пришлось задержаться на поле боя на сутки, чтобы дать людям возможность залечить раны и встать на ноги. Моё лекарское искусство за последнее время значительно возросло, а запасы Силы намного увеличились, что позволяло не экономить магическую энергию. Однако заживление ран требовало усиленного питания, чтобы компенсировать потери биологических ресурсов в результате ускоренного метаболизма. После успешного лечения тяжелораненых я понял, что изменения в организме, заставившие меня уйти из долины Нордрассила, закончились, и теперь я полностью контролировал своё тело и эмоции.
Нам очень повезло, что мы отбили атаку ассасинов без потерь, однако это не решило всех наших проблем, просто одни проблемы сменились другими. Задержка каравана на трое суток оказалась связана не только с нападением ассасинов. Основной её причиной явилось то, что Лаэр и «проклятые» везли с собой много груза. Дарт отправил с караваном обшивку крыла для двух дельтапланов, два комплекта поплавков, заготовки для шести пропеллеров, все мифриловые трубы и разную мелочовку. Весь этот груз был навьючен на лошадей, поэтому пришлось выбираться из долины Нордрассила более длинным маршрутом. На этот раз вожак малхусов решил вывести караван через разрыв в магической защите на восточной стороне долины, а это удлинило путь на два дневных перехода.