После того, как свернули вслед за провожатым на одну из тропок, дело пошло быстрее. Крутой склон выровнялся, и теперь лишь незначительный подъем напоминал путникам, что они по-прежнему находятся в горах. Когда дело подошло к полудню, лес поредел, а вскоре и совсем прекратился, остались лишь отдельные деревья, словно бесстрашные разведчики, вышедшие из зеленой чащи, да так и замершие в нерешительности.
Не останавливаясь, проводник гордо произнес:
— А вот и наша деревня, как и говорил — совсем не далеко.
Вытянув шею, Шестерня выглянул из-за плеча юноши, сказал довольно:
— Над поселком дым.
— И что это значит? — в голосе подземницы послышалось подозрение.
Шестерня покосился на девушку, снисходительно объяснил:
— В домах топят печи, готовят пищу… Совсем скоро мы сможем вновь поесть горячего!
Прошли мимо стоящего на отшибе дома, круглое строение из толстых, плотно спаянных бревен, из дыры в крыше идет дымок, у крыльца возятся в снегу детишки. Вступили на некое подобие улицы, широкая дорога из плотно утоптанного снега, в беспорядке разбросанные домики, то здесь то там, прямо на снегу, лежат здоровенные мохнатые псы провожающие чужаков настороженным взглядом, редкие прохожие посматривают с интересом, некоторым проводник учтиво кивает, другим просто улыбается.
Дерн некоторое время присматривался к домам, спросил с любопытством:
— Я не вижу вокруг домов заборов, они столь низкие, что скрыты снегом, или…
Юноша обернулся, спросил с удивлением:
— Заборы… для чего?
Болотник озадаченно почесал в затылке, сказал задумчиво:
— И действительно, для чего?.. И с чего вдруг спросил… сам не знаю.
Парень указал на виднеющееся впереди продолговатое здание:
— Видите, во-он тот дом. Это харчевня. Ступайте туда, подкрепитесь. А я пока схожу к старейшинам, они наверняка захотят подробнее узнать, кто вы и откуда. — Он понурился, добавил чуть слышно: — Да и семье Беркута кто-то должен сообщить тяжелую весть…
Глядя, как парень уходит, сгорбившись, Мычка крикнул вслед:
— Ты тоже приходи. Возможно, нам понадобится помощь.
Проводник на мгновение обернулся, помахал рукой, и заспешил в глубину деревни.
— Ты уверен, что он нам пригодится? — Зола скептически покосился на Мычку, — больно зелен.
Мычка чуть нахмурился, сказал серьезно:
— Вершинники — народ осторожный, будет лучше, если кто-то сможет подтвердить наши добрые намерения перед старейшинами. Тем более, — он пристально взглянул на мага, — ты сам слышал, что тут думают о жизни на равнинах.
Зола раздраженно отмахнулся:
— Я уже не знаю, что и думать. Это какое-то повальное сумасшествие.
Шестерня шумно сглотнул, сказал недовольно:
— Не знаю, как у вас, а у меня уже живот подвело. Кто желает и дальше прохлаждаться, обсуждая местные байки, оставайтесь, остальные — за мной!
Глава 2
В помещении корчмы темно и дымно, затянутые бычьим пузырем окна пропускают лишь тусклые отблески, зато намного теплее, чем снаружи. В сложенном из плоских камней очаге жарко пылает огонь, на вертеле, распространяя одуряющий запах, поджаривается туша кабана, от которой юркий вершинник в засаленном фартуке то и дело отрезает подрумянившиеся куски.
Расположившись за крепким столом из толстых сосновых досок, путешественники наслаждались пищей. Сидящие по соседству охотники с одобрением кивали, глядя, с какой скоростью компания уничтожает подносимые корчмарем блюда.
Скрипнула разбухшая на морозе дверь, пригнув головы, в харчевню один за одним вошли трое вершинников, за ними скользнул уже знакомый проводник. Повернувшись вполоборота, Мычка смотрел, как юноша зашарил взглядом по залу, вглядываясь в сидящих за столами, увидев наемников, он что-то коротко сказал спутникам, и все четверо двинулись прямиком к столу, за которым пировали гости. Не отрывая глаз от приближающихся, Мычка произнес вполголоса:
— А вот и старейшины.
Проследив за взглядом Мычки, Шестерня оторопело произнес:
— Если это старейшины, то…
Заинтригованные, остальные начали крутить головами, но четверо мужчин уже стояли рядом. Проводник скороговоркой произнес:
— Это и есть те достойные путешественники, коих я встретил в лесу, — и отступил в сторону, замерев в почтении.
Старейшины стояли молча, придирчиво осматривая наемников, а те, в свою очередь, пользуясь моментом, приглядывались к хозяевам местных земель. Трое старейшин, словно братья, одинаково рослые, широкие в плечах вершинники, у всех выбеленные сединой волосы и испещренные морщинами лица, но голубые глаза глядят не по-стариковски цепко, а под отделанным мехом доспехами угадываются могучие мышцы.