Весь вечер её не покидало ощущение, что с фотографией ее мамы что-то не так. Что-то не сходилось. И тут, совершенно внезапно, она поняла.
-А что если это правда...Но это же не возможно.
Эмили быстро закрыла и открыла глаза. А затем перевернула первую страницу альбома.
Она была права.
Она не могла в это поверить, но она была права.
Эмили листала страницу за страницей и от удивления её рот открывался все шире. Её прекрасная молодая и счастливая мама в объятиях Джоша, рядом с Розой и плечом к плечу с Евой перед церковью.
Прошло, наверное, больше тридцати лет с тех пор, как были сделаны эти фотографии
Она пристально смотрела на Джоша, который выглядел точь-в-точь как несколько часов назад, когда они попрощались перед пабом. Темно-каштановые волнистые волосы, теплые карие глаза, теплые карие глаза, которые с такой нежностью остановились на ее матери. На ее маме! Боже милостивый, Джоша вообще не должно было быть на свете тридцать лет назад. Да и Ева была, самое большее, маленьким ребенком.
Эмили захлопнула альбом, положила его на колени и откинула голову назад на спинку кресла. Ее сердце стучало так быстро, что она слышала шум крови ушах. «Он ни разу на сказал, что не знал ее», — пронеслось у нее в голове. «Никто из них не утверждал, что не был знаком с мамой».
Внезапно Эмили села прямо и пристально посмотрела на фотоальбом. Она открыла его и начала просматривать еще раз и, на этот раз, очень медленно.
Ее мама была почти на каждой фотографии, словно этот альбом был посвящен ей после ухода. Хотя сюжеты и времена года менялись, казалось что все фотографии были сделаны примерно в одно время. Во всяком случае, Эстер, например, на всех фотографиях была одного возраста. Она казалась немного старше самой Эмили - лет двадцать с небольшим.
Эмили сосредоточенно всматривалась в каждую фотографию, пока не нашла то, что искала.
На этом фото ее мама была на мосту у дома пастора. Волосы цвета вишни, заплетенные в толстую косу, были переброшены через плечо и сияли на фоне белого летнего платья.
Она улыбалась в камеру и широко раскинула руки так, словно хотела прижать фотографа к сердцу.
Она выглядела потрясающе.
А на заднем плане, перед каменным коттеджем в конце улицы, стоял Мэтт.
Тот самый Мэтт, с которым Эмили познакомилась только вчера, и который был приблизительно ее возраста.
С глухим звуком Эмили захлопнула альбом и жадно хватала воздух. Кажется, только сейчас, при взгляде на это фото, ей стало ясно, что все это значит.
Все же.
Собственно, что все это значит?
Ее мама была мертва уже тринадцать лет. Она сбежала отсюда больше чем тридцать лет назад. Мэтт был почти одного возраста с Эмили. И он был на одной фотографии с ее юной мамой.
Что..?
Эмили покачала головой. Она напряженно думала, но просто не могла найти объяснение.
Потому что все было бессмысленно.
Она судорожно сжимала в руках альбом. Потом ослабила хватку и прижала пальцы к вискам, чтобы унять становящийся все громче стук.
Не считая этой колющей боли, ее голова казалась совершенно пустой.
Фотоальбом соскользнул с коленей Эмили и, шурша, приземлился у ее ног. Должно быть, она задремала. Она вяло выпрямилась в глубоком кресле и поморгала. В комнате было темно, хотя она могла поклясться, что не выключала свет. Фонари за окном тоже погасли. Медленно наклоняясь вперед, чтобы поднять альбом с пола, девушка заметила движение в другом конце комнаты. Эмили прищурилась, но ничего не могла разглядеть.
Сердцебиение Эмили ускорилось. Она почувствовала, что не одна в комнате. Нащупывая правой рукой выключатель лампы для чтения, к своему ужасу, она услышала быстро приближающиеся шаги. Девушка испустила короткий, полный ужаса крик, когда из тени появилась фигура, слишком неожиданно чтобы отскочить.
Не прошло и секунды, как черная фигура оказалась прямо над ней, схватила ее голову и прижала ко рту платок. У него был сладкий и тяжелый запах, и Эмили безмолвно сжала губы, чтобы не вдыхать вещество, которое держал у ее носа нападавший.
Она дергала ногами и пыталась освободиться с помощью рук. Эмили не могла рассмотреть лицо, но была уверена, что настолько сильным может быть только мужчина. У нее не было шанса. Потому что, рано или поздно, нужно было сделать вдох.
Это безнадежное сопротивление продлилось около полминуты. «Спокойно», — успела подумать Эмили, прежде чем вдохнуть и погрузиться глубоко в дурман.
Она очнулась от стука собственных зубов. В сумеречном мире сновидений Эмили нервировало продолжительное клац-клац-клац, до того как она осознала, что сама издает этот звук. Малейший удар сопровождался новым уколом в висок. И она никогда в жизни так ужасно не мерзла.