— А вас сильно, да?
— Терпимо, — сказал Шумер.
— Я просто не сразу понял…
— Ничего, вам не стоило лезть.
— Но как? — удивился мужчина. — Какие-то, извините, уроды… — он протиснулся в тамбур целиком со своим непременным «дипломатом». — А вы мне все-таки голову успокоили, я не мог не вступиться.
— Это не я, — сказал Шумер.
— А я верю, что вы. Вы как, в состоянии двигаться?
— Куда?
— Обратно, на место. Иначе займут. Я, конечно, попросил подержать, но, знаете, сейчас полагаться на кого-либо проблематично.
Шумер отлип от стенки.
— А как там с парнем?
— Злится на вас, — сказал сосед.
— Но деньги-то сохранил?
— Рыжий и этот… Алексей Александрович, они сразу разобрали свое, доигрывать не стали, — мужчина подставил Шумеру плечо. — Я уж подумал, не убили ли вас.
— Это вряд ли.
Вместе они прошли в вагон.
У бойлера стояла крупная женщина со злым лицом и держала пластмассовую кружку у крана. Тонкой струйкой тек кипяток.
— Вы нас не пропустите? — спросил Шумер.
— Вы не видите? — сразу окрысилась женщина. — Долью — и пожалуйста. Хоть по проходу раком. Ждите.
— Хорошо.
Нос перестал сипеть.
Шумер подумал: взведенные люди. Злые. А где причина? В поезде? В людях? Но человек не может сам по себе быть злым. Окружающее делает его злым. Только если я принадлежу к окружающему, получается, и я вношу свою долю в этот процесс?
Женщина посмотрела на него.
— Кипяток кончается, — сказала она. — Извините.
— Подождите до Пустова, — раздался голос проводницы из купе. — Там пополнят. А то воду хлещете как не в себя.
— Так бесплатная, — сказала женщина.
— Во-во, — выглянула проводница, — привыкли к халяве. А вы чего? — заметила она стоящих мужчин. — В туалет? Не работает.
— Нам пройти, — сказал Шумер.
— А, чай за шесть рублей, — узнала его проводница. — Морду, смотрю, успел расквасить. Понарожали уродов.
Сказала она это, впрочем, беззлобно, обыденно. Чего уж, факт жизни, понарожали.
Женщина с кружкой посторонилась. Шумер и сосед прошли, поддерживать Шумера уже не понадобилось.
— В тамбуре вы хуже выглядели, — сказал сосед.
— Там освещение плохое.
— Просто над бровью у вас…
— Что?
— Кажется, кровь была.
— Так я стер.
Они дошли до своих мест. Худой, волосатый парень в майке и шортах, увидев их, поднялся с нижнего сиденья.
— Ну, все, я больше не нужен? — спросил он.
— Нет, — сказал сосед с «дипломатом». — Спасибо.
Парень, кивнув, полез на верхнюю полку.
Шумер сел на освобожденное место, на свой край, вытянул ноги. Вместо шулеров обнаружился мрачный военный лет тридцати пяти в звании старшего лейтенанта и его, видимо, жена, коротко стриженная брюнетка с мягким тючком на коленях.
На столике перед ними парила химическая лапша. «Остров сокровищ» исчез. Кто его читал, интересно?
— Что-то вас не сильно побили, — наклонился, ловя Шумеров взгляд, Дима.
— Наверное, да, — сказал Шумер, закрывая глаза и откидываясь на стенку перегородки. В затылок выстрелило болью.
— А может вы с ними были заодно?
— Дим, ты совсем? — одернула его Людочка.
Шумер открыл глаза.
Действительно, подумалось ему, почему нет? Логичный вывод.
— Если бы я был с ними, я бы тоже убрался из вагона, — сказал он.
Мрачный старлей посмотрел на него острым взглядом.
— Киря, ты ешь, — сказала ему жена.
— Чего тут есть? — буркнул тот, играя желваками на бритых до синевы щеках. — Давай ты. А я потом.
Сосед щелкнул замками «дипломата», вытянул из его недр крохотный целлофановый пакет, развернул и вытащил два куцых бутерброда, украшенных тонкими кружками сырокопченой колбасы. Запах поплыл замечательный.
Шумер невольно сглотнул слюну.
— Хотите? — спросил его сосед.
— А сами?
— Я не ем в дороге.
Шумер улыбнулся.
— Я тоже разучился. Вы лучше армии дайте.
— Как скажете, — сосед пожал плечами и протянул оба бутерброда через проход между полками. — Будете?
Брюнетка посмотрела на мужа.
— Спасибо, мы возьмем. Киря, — она передала один бутерброд мужу, наклонилась к нему ближе. — И лапшу тоже съешь, пожалуйста.
Старлей дернулся, словно его пронзили раскаленным прутом, повел по свидетелям затравленным взглядом.
— Довольствия не дали, — выдавил он.
— Нас под Пустов перевели, — поделилась его жена. Она откусила чуть-чуть от своего бутерброда. — Приказ. А денег нет. И пайка нет. Ничего на складе нет. Даже крупы. Одни билеты на руки выдали, сказали, на месте все получим.