Он посмотрел на Людочку.
— Люда, вы подумайте, — подала голос Настя.
— Он — шарлатан! — выкрикнул Дима.
Людочка оглянулась на говорящих и запахнула пальто, словно ей стало холодно.
— Я постараюсь, — сказала она Шумеру. — Вы не должны обо мне беспокоиться. Это правильно, что это мой выбор.
— Девять девятнадцать, — сказал Шумер, глядя ей в глаза.
На щеках Людочки выступил румянец.
— Я не знаю, что это значит.
Шумер не ответил.
— Можно? — встав, спросила девушка соседа с «дипломатом».
На лице мужчины отразилось непонимание, потом он сообразил, что его просто просят поменяться местами.
— Конечно-конечно.
Он переместился по полке к Диме. Людочка села рядом с Шумером.
— Лютый песец, — убитым голосом прокомментировал Дима.
— Сочувствую, — сказал мужчина с «дипломатом». — Если женщина что-то вбила себе в голову, бесполезно просить ее изменить решение. У меня и жена такая, и дочь недалеко от яблоньки упала.
— Да понятно.
Дима открыл бумажник и выловил оттуда три сотенных бумажки.
— Эй, дура! — он бросил банкноты Людочке. Две, крутясь, упали на пол, одна спланировала на «дипломат». — Это подарок от меня!
— Мне не нужно, — сказала девушка, прижимаясь к Шумеру.
— А как жить будете?
Дима порывисто встал и собрал деньги.
— Возьми, блин!
Он вырос перед Людочкой, рассерженный и взведенный. Сотенные тряслись в руке, трепетали крыльями с зеленоватым отливом.
— Мы возьмем, — поднял глаза Шумер.
— Ты, блин, не суйся! — брызнул слюной Дима. — Я не тебе, я ей! Нарисовался тут, иисус с побитой рожей.
— Мы возьмем, — повторила за Шумером Людочка.
Она сунула банкноты в карман пальто.
— Спасибо, — сказал Шумер.
— Вот не надо, да?
Дима, посмотрев на лежащего на верхней полке парня, с независимым видом рухнул на свое место.
— Вы лучше, чем казались мне изначально. Поберегите себя в Пустове, — сказал Шумер.
Дима усмехнулся.
— Я там не задержусь.
Он отвернулся к окну, за которым прекратили мелькать дачные участки и потянулась то ли промзона, то ли остатки былого, социалистического еще, колхозного хозяйства. Длинные здания из серого силикатного кирпича с датами постройки в виде выложенных красным кирпичом цифр на фронтонах чередовались с сараями, будками, навесами и проплешинами грязи. Какими-то диковатыми зигзагами, будто сами по себе, отдельно от зданий, летели щелястые, кое-где повалившиеся заборы.
— Может, парень, ты и нас одаришь? — хохотнул старший лейтенант.
— Да пожалуйста, — Дима бросил ему бумажник.
Как от надоевшей безделицы избавился.
— Извини, — старлей, багровея лицом, припечатал, будто гвоздем прибил, пойманный бумажник к столику. — Так с нами обращаться не надо.
— А мне все равно, — сказал Дима.
— Значит, дурак.
— И что?
— Возьмите, — из своих трех сотен Людочка через пространство между полками протянула две. — Вам нужнее.
— Не смей! — Дима перегнулся через мужчину с «дипломатом», пытаясь помешать девушке передать деньги.
— Но ты же не хочешь…
— Блин! — простонал Дима и схватился за бумажник. — Сколько вам нужно? — спросил он Настю. — Просто скажите, сколько.
— Киря, — беспомощно произнесла та.
Старший лейтенант хмыкнул.
— Да ничего нам от него не нужно!
— Пятьсот! — сказал Дима, с шелестом рассыпая купюры.
— Парень…
— Пятьсот пятьдесят! — к сотенным Дима принялся выкладывать десятки. — Пятьсот шестьдесят! Больше не дам. Мне еще на попутку до Телегина нужна хотя бы сотня. Все.
Он отпихнул деньги и словно без сил с опустевшим бумажником сжался в углу.
— Димка, я тебя люблю! — вскрикнула Людочка.
Мужчине с «дипломатом» вновь пришлось сдвинуться, теперь уже в обратном направлении.
— Головокружительные события, — произнес полный пассажир напротив Шумера. — Санта-Барбара.
Шумер улыбнулся.
Девушка в это время притиснулась к своему брошенному было кавалеру, обняла, заползла рукой под куртку:
— Димчик.
— Отстань, — обиженно отозвался Дима. Даже голову прикрыл, приподняв плечо.
— Ну, Дим.
Голос Людочки стал едва слышим. Молодой человек изгибался, пытаясь прекратить путешествие ее руки по своему телу. Сосед с «дипломатом» наклонился к Шумеру.
— Быстро вы потеряли апостола, — сказал он. — Минут за десять?