— Ой, и мы пойдем, — сказала Людочка, застегивая пальто.
Дима, деловито пересчитав, собрал деньги со столика обратно в бумажник.
Они быстро собрались. Шумеру, правда, пришлось привстать, чтобы на свет из-под полки родилась спортивная сумка. Заложив пальцем страницу в «Острове сокровищ», Людочка выпорхнула первой. Дима, определив сумку на плечо, последовал за ней.
Шумер не услышал от них ни слова.
Поток пассажиров иссякал. Вагон пустел. Конечным пунктом состав имел город Желябин, до которого добираться было еще два с лишним часа, но основной контингент сходил здесь.
— М-да, весело.
Волосатый парень, последний оставшийся в купе помимо Шумера пассажир, спустил ноги с верхней полки, а затем спрыгнул в проход. Подтянув военного кроя штаны с карманами на бедрах и коленях, он сел напротив Шумера.
— Петр, — представился он, — могу быть вашим апостолом.
— Зачем? — улыбнулся Шумер.
— Ну, не знаю, — парень пожал плечами, — все сдрейфили. А мне все равно, что делать.
Пятерней он зачесал волосы вправо.
— Студент? — спросил Шумер.
— Третий курс лесотехнического.
— И что, скучно?
— Да нет, в сущности. Просто как-то бессмысленно.
— Со мной смысла будет не больше, — сказал Шумер.
— Тогда зачем люди вообще живут?
Шумер вздохнул.
— В этом я пока не разобрался.
— Шутите?
— Нет, — Шумер поднялся. — Сложный вопрос. Вам, Петр, лучше не иметь ко мне никакого отношения.
— То есть, апостолы вам на самом деле не нужны?
Петр, помрачнев, вытянул кроссовки из ниши под полкой.
— Я ничего не говорил про апостолов, — сказал Шумер. — И ничего не говорил про миссию, с которой я здесь. Вы все придумали и решили за меня. Разве не так? По-моему, глупо полагать, что я буду проповедовать в Пустове.
— Ага, вы на пенсии, — усмехнулся Петр.
— Нет, — сказал Шумер. — Я здесь по своим делам. До свидания.
Он шагнул в пустой проход.
— Эй, знаете, — крикнул ему в спину Петр, — иметь возможность все изменить и не сделать ничего — самое гнусное, что вы можете сделать.
Шумер не остановился.
Он мог бы ответить, да, мог бы ответить. Но зачем это Петру? А ему самому? Подбирать аргументы, хрипеть, доказывая, что все не так, как видится со стороны. Честно говоря, сама поездка, во многом спонтанная, уже виделась Шумеру жестом отчаяния. Многого не знает Петр, а мог бы просто верить.
Апостолы, они верят.
Мимоходом он одобрительно хлопнул ладонью по бойлеру, поделившемуся с ним кипятком, и помедлил перед тем, чтобы шагнуть на платформу. Справа суетилась, складывая гору тюков, многочисленная семья из Средней Азии. Слева какой-то бородач ожесточенно затягивал горловину рюкзака. Вокруг него кружили голодные голуби.
— Вы выходите? — спросила у Шумера проводница.
Он вздохнул.
— Обязательно.
— Так выходите.
Шумер улыбнулся.
Он не знал, как встретит его Пустов. Позади осталось позорное бегство. В настоящем имелось тихое возвращение. Эх, как бы все забыть? Раз — и ничего не было. Или было?
Прошлое кисло барахталось в Шумере, заставляя испытывать смущение и стыд.
И люди никуда не делись. Изменились? Возможно. Но вряд ли в лучшую сторону. В это он не верил. Впрочем, не поэтому ли он вернулся?
Вперед? Нога преодолела десятисантиметровый зазор между вагоном и платформой, носок ботинка, переместившись, избрал новую точку опоры, пальцы, стиснувшие поручень, наконец разжались.
Все.
Шумер встал на платформе и вздрогнул, когда из-за тюков неожиданно грянула музыка. Скрипка, гитара, аккордеон. «Слова любви вы говорили мне в городе каменном…». Мелодию из «Бриллиантовой руки» музыканты выводили старательно и фальшиво. Чувствовалось, что раньше они ее играли редко.
Несколько мгновений — и платформа под вечереющим небом очистилась. Исчезли среднеазиатское семейство, бородач, сосед с «дипломатом», вышедший впереди Шумера. Голуби, взлетев, расселись на карнизах вокзала. Спрятался за стекло двери милиционер.
Ансамбль, правда, остался. Квартет. Толстая скрипачка. Худой, усатый аккордеонист. Гитарист с испитым лицом. И саксофонист, окривевший, с распахнутым в пустоту изумительно голубым глазом.
Все в черных костюмах и светлых рубашках. Женщина — в черном платье с ярким плюшевым бутоном розы на груди. Она единственная сидела. Мужское трио полукругом стояло за ней. «Помоги мне, помоги мне…».
Похоронный оркестр.