А я, в общем-то, был среди этих ребят человек случайный. Попутный студент. Вчера пришёл, завтра уйду, так что относились ко мне вполне благожелательно, но своим не считали.
Нет, при других обстоятельствах они бы и «чужаку», скорее всего, охотно бы помогли. Нам психологи на курсах говорили, что один из действенных способов завоевать расположение человека — попросить его оказать тебе какую-нибудь несложную услугу. Он при этом ощущает себя очень важным и подсознательно благодарен тому, кто дал ему возможность это почувствовать. Но… Заход в город для моих новых приятелей был чем-то вроде долгожданного праздника. Есть возможность напиться, развлечься со шлюхами, а главное, скинуть с себя бремя вечной напряжённости и ожидания опасности. Тут уж не до возни с беспомощным студентом.
В общем, пришлось выкручиваться самому. Тратить деньги из трофейного кошелька мне принципиально не хотелось. В нашем попаданском деле, я считаю, заначка на чёрный день — это святое. Неизвестно, как жизнь сложится, когда настанет пора удирать, давать взятку, а то и жизнь свою выкупать, так что горсточка монеток, припрятанная за пазухой, никогда лишней не будет. Но раз нельзя тратить неприкосновенный запас, значит, придётся расставаться с чем-то другим. После долгих раздумий решил загнать свой китайский ножик и берцы.
Ножик, в общем-то, фигня, не жалко. Большинством из кучи запрятанных в нём инструментов я так никогда и не пользовался. А штопор… Для настоящего российского спецназовца преград не существует, особенно между глоткой и содержимым бутылки. Хе-хе, шутка. Попробуйте выдержать марш-бросок или пройти полосу препятствий, коли организм со вчерашнего отравлен алкоголем. Ну да это всё лирика. А вот с берцами расставаться — и правда, жаба давит. Такую обувку тут ещё лет триста-четыреста днём с огнём не найдёшь. С другой стороны, новые сапоги я себе уже купил и даже начал разнашивать. Конечно, не так удобно, как мои чудо-ботинки, но и не так ужасно, как я опасался. Но ведь, коли уж пытаюсь косить под местного (хе-хе — это с моим-то знанием языка), то хотя бы все демаскирующие детали туалета лучше бы убрать. Поэтому я себе даже нижнее белье местное купил, хотя, честно говоря, все эти кальсоны на завязочках и «ночнушки» чуть ли не до колен — то ещё уродство, пока штаны снимешь, десять раз обосраться успеешь. И конечно же, хотелось оставить привычные трусы и майку, но… У нас тут тесный мужской коллектив. Уединения практически никакого. Помыться, переодеться, да даже в кустики отойти — в кочевой жизни никто особо не стесняется, практически всё приходится делать на глазах у других, так что рано или поздно мои иномирные вещи привлекут внимание остальных, и начнутся неудобные вопросы… Да. А уж берцы в подобной ситуации будут выделяться, как жабо и ботфорты средневекового дворянина в сочетании с камуфляжем, броником и разгрузкой. А просто хранить их как память — слишком накладное удовольствие, если всё твоё имущество должно уместиться в двух сумках. Так что продавать, однозначно. Да и в случае чего, будет хорошая отмазка, если кто спросит «куда дел — зачем продал?» Деньги нужны были, сами знаете, вот и продал!
…И началась новая эпопея «продай — купи». И новый холодный душ от осознания, насколько же я не понимаю этот мир и ценность вещей в нём. Честно говоря, думал что ножик удастся загнать за хорошие деньги. Все-таки, вещь довольно клёвая, а сталь у него, по местным меркам, вполне себе качественная. Но… В оружейном ряду народ вертел мой чудо-ножик в руках, хмыкал-гыкал и предлагал за него сущие гроши. Дескать, забавная игрушка, но чего с ней по жизни-то делать? — «…Ну да, сталь и впрямь хорошая, вот кабы из неё кинжал, а лучше шпагу сковать… А эта-то твоя ковырялка на что пригодна?» Угу. Посмотрел я местные ножики, у самого коротенького лезвие сантиметров пятнадцать было. И то, он бабским считался, для хозяйственных работ. А у моего китайца лезвие не более семи сантиметров, на фоне других выглядит ужасно несолидно… В общем, я и торговаться пытался, и демонстрировал чудеса крутости своего девайса, однако облом. Не удалось выручить за него и половину той цены, на которую надеялся.