— Вон тот, — Хееку внезапно остановился и ткнул пальцем в сторону захудалых построек, тщетно пытающихся изобразить из себя приличное жильё.
— Подыгрывай мне, — хмуро бросил оу Наугхо своему подчинённому и, в кратких словах описав, что именно он должен сделать, решительно вошёл в ворота караван-сарая. — Хееку, встань на выходе, — громко скомандовал он. — Никого не выпускать. Кто тут хозяин?
— Я, ваша милость, — из дверей появился дюжий мужик, одетый типичным степняком и, посмотрев встревоженным взглядом на заявившегося в его владения офицера Бюро, спросил: — Чем могу служить?
— Постояльцы, и все твои люди… — смерив мужика надменным взором, приказал оу Наугхо. — Вели им собраться во дворе. Живо! Не рассуждать! На каторге сгною!!! …Это все? — спросил он, когда испуганные обитатели караван-сарая предстали перед его грозными очами.
— Все, ваша милость. А что случилось-то?
— Что-то маловато. Ты кого-то прячешь?
— Да нет, ваша милость. Хошь у кого спросите, все тут. Все, которые работают, до последней подавальщицы. А постояльцев сейчас нету. Только сегодня утром караван ушёл. У кого хошь спросите…
— Ладно. Пока поверю… Вчера к вам приходил мой человек. Надеюсь, ты не станешь этого отрицать?
— Да нет, вот же он, у ворот стоит.
— Он у вас тут потерял… Кое-что важное. Никто не находил? Если находили, то лучше сразу отдайте, иначе я тут всё по брёвнышку разнесу, пока не отыщем пропажу.
— А что именно-то, ваша милость? — спросил изумлённый столь странным требованием хозяин.
— Не твоё дело, мерзавец! — внезапно озлобившись и даже побагровев лицом, рявкнул десятник Бюро. — Не суй свой нос, куда тебе не положено. Иначе дыбой не отделаешься!
— Дозвольте, ваша милость, у людей поспрошать? — обречённо глядя на бушующего десятника, хмуро попросил мужик, тщетно пытаясь скрыть бродящие в его голове мысли по поводу незваных гостей и их идиотских требований.
— Давай, и помни о дыбе!
— Вот, ваша милость, — спустя примерно минут пятнадцать доложил хозяин караван-сарая, протягивая ему поднос с разным хламом. — Вот, всё что вчера мои люди находили. Которое тут ваше?
Хм… Обломанный ножик, костяная ложка, какая-то тряпка, две медных монетки, согнутый гвоздь.
— Ты надо мной издеваешься? — просто взбесился Игиир, хватаясь за шпагу и, едва ли не пуская пену изо рта, начал наступать на побледневшего как мел хозяина.
— Эта, ваша милость, — подскочивший от ворот Хееку попытался вклиниться между своим сумасшедшим начальником и несчастным хозяином и, подмигнув последнему, заговорил каким-то неестественно ласковым голосом. — Не беспокойтеся так, ваша милость. Дозвольте мне его самолично в пыточную сволочь. Сразу соловьём запоёт.
— Клянусь небесным верблюдом! — завопил хозяин, отнюдь не обрадованный таким «избавлением» от проблем. — Это всё, что есть. Ничего больше не подбирали!
— Хм, ваша милость, — продолжил Хееку, как бы невзначай отталкивая хозяина в сторону и кося глазом на поднос. — Вот эти вот монетки, кажись, я вчера тута обронил. И кажись, даже помню где. Дозвольте мне самому поискать, может найду пропажу?
— Ладно, ищи… — недовольно буркнул Игиир, успокаиваясь. — А твои постояльцы, — обратился он вновь к хозяину, — не могли подобрать?
— Да ить… Если и подобрали чего, мне не сказывали, — тоскливо развёл руками хозяин, уже полный предчувствий надвигающейся беды.
— Расскажи о них поподробнее. Кто, откуда, долго ли стояли, куда направились?
— Да то же сродственники мои дальние. Тоже Ящерицы. Приезжали шкуры да овечью шерсть продать и припасов на зиму прикупить. Все люди благонадёжные, ни в чем таком не замешанные.
— Ага. Знаю я вас, подлецов. Либо контрабандой промышляете, либо с бандами якшаетесь… Ты их всех хорошо знаешь? Чужаков среди них не было?
— Да какие же чужаки-то, ваша милость? Я же говорю, сродственники мои все. Баалг, вожак ихний, моему троюродному брату племянником со стороны жены приходится. Никаких чужаков он сроду в род не брал, за исключением баб, ясное дело. Ну да на то они и бабы, чтобы из рода в род переходить. А чужаков никаких не было.
— А на чем приехали, на чем уехали? Какие грузы увезли?