— Так оно и есть в действительности.
Фредерик Альберт Митчелл-Хеджес с утра пребывал в прекрасном расположении духа. Почтальон принес сообщение о том, что купленные им акции «JPMorgan Chase and Со» выросли на четверть. Час назад он вышел из своего кабинета, чтобы подышать свежим воздухом, прогуляться по просторному двору замка, полюбоваться клумбами и насаждениями, за которыми следил опытный садовник, которого он переманил из соседнего поместья за весьма приличные деньги. А еще ему хотелось глянуть на паломников, выстроившихся в длинную очередь перед часовней, где находилась Казанская икона Божьей Матери.
Лица у посетителей были серьезные, одухотворенные. Каждый из них понимал, что ему предстоит встреча с чем-то необыкновенным, чего никогда прежде не доводилось видеть. Войдя в часовню, они прикрывали за собой дверь, как если бы хотели доверить Божьей Матери нечто личное, чего не должны слышать посторонние и, упав на колени перед образом, подолгу молились.
Но еще больше Митчеллу-Хеджесу нравилось наблюдать за тем, как паломники выходят из часовни: на их лицах была печать торжественности и радости одновременно, то самое выражение, которое бывает только у праведников.
А этот русский князь хочет лишить его всего этого!
— Советское правительство может вам предложить за икону хорошие деньги, — напирал князь Хованский.
Фредерик Митчелл-Хеджес лишь неопределенно пожал плечами.
— Разве деньги могут мне заменить радость от владения иконой? Я несколько раз в жизни терял все и начинал сначала. Хотите знать, что мне принесло наибольшую радость?
— И что же? — поинтересовался князь Хованский.
— Приобретение уникальных вещей.
— Но на деньги, которые вы получите за икону, вы можете купить другие иконы, и даже не одну!
— Все это так, но я не уверен, что смогу купить еще одну такую же икону. К тому же, второй такой просто не существует.
— Вы отказываетесь от очень выгодного предложения, — с сожалением заметил Дмитрий Иванович.
— Деньги для меня ничего не значат. Открою вам одну очень простую и одновременно важную мысль — деньги вообще не делают человека счастливым. Поверьте мне… Он может ощущать себя счастливым только в том случае, если занимается любимым делом. Я всю жизнь занимался археологией, пытался отыскать таинственную Атлантиду. Порой мне казалось, что я приблизился к разгадке, только протяни руку и тайна будет в твоих руках. Но чем больше я занимался раскопками, тем больше отдалялась от меня разгадка. За это время я побывал в экспедициях на всех континентах, доставал из-под земли артефакты, которые могли бы приблизить меня к истине. Это были золотые изделия, украшения, мне даже посчастливилось отыскать в Латинской Америке уникальный хрустальный череп… Но со временем я понял, что самым ценным артефактом является не тот, что я нашел под землей, а сокровище духовное, и это — Казанская икона Божьей Матери.
— Жаль, что мы не поняли друг друга, — хмуро произнес князь Хованский. — Я слышал, что вы были очень дружны с бароном фон Шеллингом?
— Уже более двадцати лет. У нас одна страсть на двоих. Он тоже хотел отыскать Атлантиду. Мне известно, что он родился в России и воевал в гражданскую войну.
— Он родился в Курляндии. Это современная часть западной Латвии. В гражданскую командовал полком в армии Колчака.
— А почему вы спрашиваете об этом?
— Дело в том, что три дня назад он погиб.
— Жаль… — печально выдохнул Фредерик Митчелл Хеджес. — Он был хорошим человеком. Как это произошло?
— В последнее время он проживал в Шотландии. У него дом был на самой вершине горы…
— Я бывал там. С этой вершины открывался прекрасный вид.
— И вот случилась незадача: барон выехал на своем шикарном лимузине, но неожиданно в машине отказали тормоза, и он рухнул вниз с девяностометровой высоты. Такая потеря для всех нас, — удрученно покачал головой князь Хованский. — Даже трудно представить…
— Я неплохо знал его семью, — нахмурившись произнес Фредерик. — Позвоню Мэри, выражу ей свои соболезнования.
— Оказывается, у нас с вами немало общих знакомых, — продолжал Дмитрий Иванович. — Вы ведь знакомы с Петром Васильевичем Белозерским? Он как-то упоминал вас.
— Имею честь дружить с ним более двадцати лет. С того самого времени, как он покинул Россию.
— А вам известно, почему он уехал из страны?
Митчелл-Хеджес пожал плечами: