Она могла бы стать пресыщенной и циничной, если бы не появление в её жизни Дориана Торнбера. Он выделялся среди её воспоминаний, чистое и простое существо, лишь фактом своего существования восстановившее её веру в будущее. Рядом с ним был мужчина, которого я едва узнал — мужчина с острыми чертами и лицом, от которых у меня почти сразу появилось раздражение. Я по одной лишь его внешности мог сказать, что он был заносчивым, самоуверенным, даже спесивым.
Он также был наблюдательным, и его глаза улавливали слишком многое. От знания в его взгляде становилось не по себе, и казалось, что воспоминание о нём смотрело на меня в ответ так, будто он меня каким-то образом оценивал. Память о нём старела у меня на глазах, и я увидел за этим взглядом острый разум, который медленно обретал мудрость.
Рядом с ним была женщина, и её я узнал мгновенно. «Пенни!». Тогда-то я наконец и осознал, кого я видел: себя, пропущенного через призму памяти Роуз и её тщательную проницательность.
На миг я затерялся в её воспоминаниях, её любви, и её наблюдениях за людьми вокруг — её семьёй, и моей. Лицезрение глубины её преданности этим людям вызывало смирение, и ещё больший эффект вызывало глубокое осознание того, как она меня воспринимала.
Она видела мои изъяны, моё тщеславие, и даже моё зло, но она решила, что они менее важны, чем моё сострадание, моя собственная борьба за лучшую жизнь не только для моих близких, но и для тех, кого я вообще не знал, для народа Лосайона.
Борясь с потоками её воспоминаний, я поднялся на поверхность её разума, чтобы увидеть, в каком направлении шли её нынешние мысли. И там я нашёл свою смерть.
Это было не что-то конкретное и легко воображаемое. Роуз понятия не имела, как это будет сделано, но она направляла людей вокруг неё, при необходимости мягко подталкивая их, или вовремя давая нужный совет. Она делала то, что она делала для меня большую часть моей прежней жизни — работала за кулисами, чтобы мои цели были реализованы.
«Но чьим целям она помогает сейчас?» — задумался я. «А, теперь вижу». Она помогала моему сыну.
Я направил своё внимание на Мэттью, и вновь окунулся в странный новый мир. Через его глаза я снова увидел себя, на этот раз по-другому, но я не позволил себе отвлечься, как в прошлый раз. Мне нужно было понять его цель. «Он пытается убить меня, и у него от этого разрывается сердце».
Я мог чувствовать его печаль и боль, и, конкретнее, я мог видеть, какой метод он собирался использовать, хотя тот ещё был далеко не завершён. Я не был уверен, что успех вообще возможен. Как минимум, для этого должно было требоваться моё добровольное участие. Ни одна из уловок, которые он придумал, не сработала бы — уж точно не теперь, когда я уже увидел ландшафт его разума.
Я отчаянно хотел пообщаться с ним, но мои мысли были невидимы для его восприятия. Я попытался передвинуть его воспоминания, или изменить его идеи, но это тоже не получилось. Ментальные структуры внутри него были подобны нерушимым каменным стенам. Я ничего не мог изменить.
— «Ты лишь мучаешь себя», — пришёл голос старого бога, которого я должен был сменить.
Мой обзор растаял, и я обнаружил, что мой разум кружится в мире, пока я не нашёл знакомую зацепку. Тирион.
— «Я не хочу его видеть», — пожаловался я.
— «Он гораздо интереснее», — сказал голос. — «Чем он там занимается?»
Вопреки себе, я обнаружил, что изучаю его. Тирион стоял, склонившись над столом в каком-то месте… в Арундэле, как я осознал. В его руке был тонкий серебряный стило, и с его помощью он покрывал рунами наконечники стрел странной формы. Заинтересовавшись, я опустился в человека, которого уже ненавидел, и стал изучать его мысли, пока он работал.
Теперь я понял, почему наконечники были такими странными. Он соединил игольчатые наконечники, предназначенные для пробивания брони, с тяжёлыми железными сферами. Кончики были зачарованы на пробивание, что я сам делал неоднократно, а сферы были сделаны так, чтобы удерживать значительный запас эйсара, совсем как мои старые любимцы, железные бомбы. «Нет, это и есть железные бомбы». Тирион планировал чары, которые позволили бы стрелам вонзиться глубоко, и взорваться внутри цели.
Но чего-то всё ещё не хватало — чего-то неизвестного Тириону, и он знал об этом пробеле в своих знаниях. «Ему нужны чары, которые Бриджид использовала на своей цепи».