Паола медленно сняла платье и, как во сне, ступила в ванну. Теплые, ласковые струи заскользили по ее телу. Она откинула голову на край ванны и закрыла глаза.
Роберто стал медленно намыливать ее губкой. Сначала ноги, перламутровые пальчики, тонкие, изящные лодыжки, плавный изгиб бедер. Раковину живота. Нежную грудь, плечи, руки. Божественное тело, созданное для любви. И такую красоту смяли, растоптали два грязных подонка. Впервые в жизни у Роберто возникло желание убить, растерзать, стереть с лица земли. Знать бы только, кто они.
Паола потянулась и застонала. Но это был уже другой стон. Исчезли мученические нотки, как будто вынули занозу.
Роберто включил гибкий душ и принялся медленно, массируя, смывать пену.
– Ну, вот, – тихо сказал он. – Вода смывает все следы.
– Не все, – прошептала она. – Они трогали меня здесь.
Ее пальцы легко прикоснулись к треугольнику темных волос между ног. Роберто резко втянул в себя воздух. Он вдруг явственно ощутил себя Фомой Аквинским, которого искушала прекрасная дева. Вот, оказывается, что он испытывал тогда. Он направил струю воды туда, куда указывали ее пальцы. Паола изогнулась и замерла. Ноги ее вздрогнули и слегка разошлись, открыв влажную таинственную глубь. Упругая струя воды разлетелась мириадами брызг. Паола вдруг заметалась, руки ее вспорхнули к груди, сжали, затеребили соски. С полуоткрытых губ сорвался тихий, протяжный стон, голова запрокинулась. Роберто, потрясенный, смотрел на нее, не отрываясь. Ничего более неистово прекрасного он в жизни не видел.
Паола медленно открыла глаза, попыталась привстать и вновь безвольно откинулась назад. Силы покинули ее.
Роберто выключил воду, вынул из ванны мокрую драгоценность, завернул в пушистое полотенце и отнес на кровать. Перевернул на живот и стал медленно массировать ее спину, плечи, шею. Гибкие позвонки мягко подавались под его сильными пальцами. Вибрировали нежные полукружья ребер. Дыхание стало глубоким и свободным. Паола спала. Он тихо убрал волосы с ее лица, поцеловал шелковистые пряди. Она улыбалась во сне, как маленькая девочка после дня рождения.
Он поднял одеяло с пола, последний раз посмотрел на нее, распростертую на постели, укрыл и потушил лампу. Комната погрузилась во тьму. Но темнота не была зловещей. Демоны исчезли. Он не уснет. Он будет охранять ее сон.
Андрей Сосновский с удовольствием вытянулся в кресле и провел руками по волосам.
– Ну, что же, синьор Гольвезе, можем считать, что мы все обсудили и договорились по всем пунктам. Теперь дело за вами. Ваш приезд в Москву и подписание договора станет достойным завершением нашей сегодняшней встречи. Я этому рад.
– Я тоже. Предлагаю отметить это событие. Можем остаться здесь, можем спуститься в бар. Как вы хотите?
– Пожалуй, нам обоим не помешает сменить обстановку. Голосую за бар.
– Отлично. – Гольвезе встал и поправил галстук. – Если вы готовы, то можем идти.
В баре было шумно и тесно. Андрей с трудом протолкнулся к стойке и обернулся к Гольвезе.
– Что будете пить?
– Сегодня заказываю я. Вы – мой гость.
– Ну, что ж. Я отыграюсь в Москве. Двойное виски со льдом, пожалуйста.
Они не без труда нашли свободный столик в углу. Рядом расположилась большая компания, судя по всему, многонациональная, поскольку звучал плохой английский язык. Андрей невольно прислушался. Высоченный, широкоплечий мужчина с мужественным лицом викинга громко рассказывал анекдот. Сквозь общий хохот Андрей услышал:
– У нас в Норвегии, когда муж уходит на работу, то шлепает жену по заднице. А когда возвращается, ее задница еще колышется. И не потому, что у наших женщин такие толстые задницы, а потому, что у нас самый короткий рабочий день.
Андрей рассмеялся вместе со всеми и повернулся к Гольвезе.
– Вы не поверите, но у нас в России есть точно такой же анекдот.
– Охотно верю. Мир действительно тесен, даже анекдотов не хватает на всех. Но вернемся к нашим делам. Вы что-то рассказывали о странной встрече, которая у вас произошла здесь. Какая-то девушка из рекламного агентства. Расскажите, пожалуйста, еще раз, и подробнее.
– Я столкнулся с ней сразу же по приезде, здесь, в лифте. Она была очень хороша, я и подумал, что смогу с приятностью скоротать время до нашей встречи.
– Ну, конечно, о чем еще может думать женатый мужчина в командировке, – с улыбкой заметил Гольвезе.
– Вот-вот. Она ничего о себе не рассказывала, пока случайно не выяснилось, что она работает в рекламной фирме. Я ее прижал слегка, и она поведала мне странную историю. Будто ее шеф знал о нашей сегодняшней встрече и поручил ей выяснить подробности. А она якобы отказалась и приехала сюда уже по своему почину, чтобы предупредить, что нами интересуются. Я, конечно, не поверил ни единому ее слову. Наверное, я был с ней слишком груб, она испугалась и убежала как раз, когда вы звонили. С тех пор я ее не видел. Глупо все как-то получилось.
– Да, пожалуй. Следовало бы задержать ее и выяснить, что к чему. А вы не запомнили никаких имен?
– Она упомянула название фирмы, но я, к сожалению, не запомнил. А имя шефа… Постойте… Да! Риджини! Я уверен, она говорила, что его зовут Риджини.
– Тогда все более-менее ясно. Я знаю его. Вот только откуда он мог узнать о наших планах, ума не приложу.
Гольвезе нахмурился.
– Риджини – один из главных наших конкурентов в Италии. Фирма небольшая, но работает неплохо. Мы с ними недавно серьезно бодались за заказ для телеканала РАИ. Риджини из кожи вон лез, чтобы заполучить его. К счастью, у него ничего не вышло. Я вовремя перехватил инициативу, подмазал кого следовало.
– Все как в России: не подмажешь – не поедешь, – вздохнул Андрей.
– Да, да. Хорошее выражение, надо его запомнить. А с девушкой стоит разобраться. Она может быть нам полезна. Как, вы говорите, ее зовут?
– Паола. Паола Контини. Ее номер на моем этаже. Кажется, 37.
Гольвезе допил свой коньяк и вопросительно взглянул на Андрея.
– Выпьете еще что-нибудь или лучше поужинаем?
Андрей вдруг вспомнил, что не ел с самого утра.
– Давайте поужинаем в номере. Здесь везде слишком шумно. Но сначала выясним, здесь ли еще Паола.
Дежурная сообщила, что синьорина Контини еще не съехала, однако на звонок, несмотря на поздний час, никто не ответил.
4
Паола проснулась и долго лежала неподвижно, пытаясь сообразить, где она находится. Все вокруг было незнакомо. Тяжелая старинная мебель, бархатные портьеры, зеркало и картины в золоченых рамах. Изящные китайские вазы, бронзовые бра на стенах. Роскошные апартаменты, не сравнить с ее простеньким номером. В одном из кресел мирно спал какой-то мужчина. Его длинные, волнистые волосы свесились вперед, закрывая лицо. Как странно, подумала Паола. Просыпаюсь в чужой комнате, рядом спит незнакомый мужчина, а у меня на душе легкость и покой, будто так и надо.
Она потянулась и села на кровати. Судя по свету, заливавшему комнату, уже давно белый день. Постепенно к Паоле возвращалась память. Андрей с холодными, невидящими глазами, грубые руки на ее теле и, наконец, возрождающая ласка воды и Роберто. От этого имени ей вдруг стало тепло. Она встала и, легко переступая босыми ногами, подошла к креслу, в котором спал Роберто. Опустилась на колени, убрала волосы с его лба. Он медленно открыл глаза.
– Не исчезай, видение. Я готов всю жизнь провести в этом кресле, засыпать и вновь просыпаться и каждый раз видеть нагую нимфу у своих ног. Давай попробуем еще раз. – И он быстро закрыл глаза.
Паола вдруг всей кожей ощутила свою наготу, сдернула с кровати платье и накинула на себя. Роберто вновь открыл глаза.
– Ну, вот, я так и знал. Прощайте, иллюзии. Но даже и в этой жуткой тряпке ты выглядишь божественно.
– Между прочим, ты сам мне ее купил.
– Да? Знаешь, если приглядеться, она не так уж и плоха. Даже, можно сказать, делает честь моему вкусу, особенно в той ситуации.